Одна война: На Венецианском кинофестивале показали фильмы Андрея Кончаловского и Сергея Лозницы

Продолжается 73-й Венецианский международный кинофестиваль (31 августа по 10 сентября 2016). Ближе к финалу конкурса состоялась премьера «Рая» Андрея Кончаловского, а во внеконкурсной программе прошли показы документальной ленты «Аустерлиц» Сергея Лозницы. Оба фильма связаны с темой Второй мировой войны, только Лозница обращается к сегодняшнему восприятию трагедии и памяти о тех, кто погиб в концлагерях, а Кончаловский снял свое кино о людях, живших в то время.

История повторяется как туризм

Полуторачасовой «Аустерлиц» Лозницы – наблюдение за публикой, приезжающей посмотреть на бывшие нацистские концлагеря, превращенные в музеи. Собственно, это исчерпывающий пересказ сюжета. Фильм снимался в нескольких таких музеях-экс-лагерях, а название отсылает к роману немца Винфрида Георга Зебальда, всколыхнувшего литературный мир своей прозой - The New York Times, к примеру, открыла его «Аустерлицем» свой список лучших книг 2001 года, а сам роман назвала первым великим романом XXI века. Зебальд погиб в автокатастрофе 15 лет назад. Но его романы и эссе не то что не потеряли актуальности, но и стали еще актуальнее, учитывая все европейские события последних лет. Его творчество целиком существовало под влиянием катастрофы Второй Мировой и Холокоста. Когда Зебальду, еще школьнику, показали фотографии узников концлагерей и объяснили, что это такое, он принял решение когда-нибудь уехать из Германии и не возвращаться. Что, в общем, и произошло – со временем он перебрался в Великобританию. Герой «Аустерлица», последнего и самого почитаемого романа Зебальда, историк Жак Аустерлиц однажды задумался о том, что ничего не знает о прошлом своей семьи, кроме того, что в 1941г. его ребенком вывезли в Англию. Он отправился в путешествие по Европе, чтобы заполнить эту пустоту в своем прошлом.

Черно-белый «Аустерлиц» Лозницы – наблюдение за туристами, которые приезжают в бывшие концлагеря познакомиться с их историей. Впрочем, адекватного прикосновения к прошлому не происходит. Камера наблюдает за людьми на скамейках, за теми, кто вполуха слушает гида, но параллельно ест сэндвич или вообще болтает с друзьями, за теми, кто делает селфи на фоне надписи Arbeit macht frei. Кто-то искренне наслаждается приятным летним днем, хотя место, мягко говоря, не располагает. Вот толпа идет к воротам бывшего лагеря, и трудно не задуматься о тех людях, которых когда-то сюда приводили совсем с другими целями, но пойманные камерой нынешние посетители скорее всего не задумываются. Трагедия потеряла смысл для тех, кто живет сегодня. Существует ли вообще при таком раскладе история?

Камера снимает людей, но видит толпу. И это, конечно, несправедливо. Любая толпа состоит из людей, кто-то из них равнодушно ест бутерброд, кто-то способен осмыслить происходящее и не суметь с ним смириться – потому что вообще-то, будучи в здравом уме, это невозможно. Кому-то имеет смысл посещать такие места, чтобы что-то почувствовать, другой, побывав тут, сделает фото (очевидно, что не для семейного альбома, просто для соцсетей) и сравнительно быстро забудет, еще кому-то можно обойтись без визита сюда, чтобы ужаснуться. В любом случае все они – толпа лишь в математическом смысле.

Впрочем, режиссер не выключает и себя из этого множества, размышляет скорее о том, что туризм в принципе способен унизить и опошлить. The New York Times цитирует Лозницу, сказавшего, что он был в Бухенвальде, работая над проектом о Бабьем Яре, и вдруг поймал себя на том, что стоит перед крематорием, как турист. «Я подумал, как это возможно… Это было как в романе Кафки. Я не могу быть тут… И я задался вопросом, как мы можем сохранить память, можно ли вообще ее разделить… Я думаю, такие места должны быть подобны церкви, сюда стоит приходить с чувством благоговения, а не обязанности».

Пресса оценила «Аустерлиц» более чем высоко. «Немногие кинематографисты перемещаются между вымыслом и документалистикой с таким изяществом, мастерством и уверенностью, как Сергеq Лозницf», - отмечает, например, в своем обзоре фильма The Hollywood Reporter. 

Свидетели

«Рая» Кончаловского перекликается с «Аустерлицем» самой темой, но это принципиально иная постановка вопроса, это взгляд на трех конкретных европейцев из той эпохи, такой пристальный, что массовые ужасы в определенном смысле уходят на второй план. Трое героев то оказываются перед невидимым собеседником и пытаются объяснить свои поступки и чувства, то показаны в самих обстоятельствах своего времени. Русская аристократка Ольга (Юлия Высоцкая), жившая во Франции, арестована за попытку укрывательства двух детей-евреев. Ее допрашивает французский коллаборационист Жюль (Филипп Дюкен), солидный семейный обыватель, работающий в полиции. Она согласна на секс с ним в обмен на снисходительность и спасение, но спасения не наступает – Ольга оказывается в концлагере. Однажды сюда приезжает крупный чин СС, молодой немецкий аристократ Гельмут (Кристиан Клаусс), когда-то влюбленный в нее и сохранивший свои чувства. Они познакомились на отдыхе в Италии, где мир казался безоблачным, Гельмут мечтает о возвращении той безоблачности и уговаривает Ольгу бежать с ним в Южную Америку, где можно было бы обо всем забыть.

Француз – рядовой трусоватый обыватель, стремящийся выжить и уберечь свою семью, но не чурающийся симпатичных преференций, которые дает ему его работа, способный предложить помощь в организации побега из контролируемой немцами Франции дантисту своей жены, но не замечающий на рабочем столе молоток с прилипшими к нему окровавленными волосами, который его коллеги недавно использовали в ходе допросов. Ольга – совершенно потерянная, дезориентированная, панически боящаяся боли, но способная помогать не раздумывая, инстинктивно, самый четкий персонаж, человек, не имеющий будущего (это и приведет ее к ее финальному выбору). Наконец, немец Гельмут, гордящийся своими аристократическими корнями и славными предками, идеалист, интеллектуал, с легким презрением помогающий каким-то евреям и искренне рассуждающий о рае на земле, обожающий русскую литературу и узнающий, что в этом самом лагере была отправлена в газовую камеру несостоявшаяся невеста Антона Чехова. Взгляд на него – это взгляд с самым большим знаком вопроса («кто его превратил в такого? Он не мог сам!» - говорит в какой-то момент Ольга.

Несмотря на прямолинейность даже некоторую бестактность финала, этот монохромный фильм – какой-то совсем другой Андрей Кончаловский. И это очень важное кино именно для нас. В советской-российской традиции не так уж часты фильмы о Второй Мировой, для нас это время концентрируется на событиях Великой Отечественной. Что объяснимо и логично как географически, так и политически. Но «Рай» объединяет нас с Европой, разговаривая со зрителем не о территории, а о людях и их общем прошлом. Что как минимум важно, а максимум – жизненно необходимо для нашей страны именно сегодня.

В фестивальном пресс-досье отмечается, что создатели «Рая» работали в архивах в России, Германии, Франции и США, посмотрели несколько сотен часов документальной хроники. Решение снимать фильм сразу на трех языках (русском, немецком и французском) было принято с самого начала – идея была в том, чтобы позволить актерам говорить на их родных языках и таким образом достичь большей степени достоверности, искренности, превратить их монологи в признания. Кончаловский счел, что этот метод приблизит «Рай» к документальному кино.

Первые отзывы западной прессы отмечают актеров и оператора «Рая». «Но сильных актерских работ и выдающейся кинематографии недостаточно, чтобы спасти расфокусированный и эпизодический сценарий, - отмечает The Hollywood Reporter. – Международные перспективы этого российско-немецкого производства будут в значительной мере зависеть как раз от судьбы ленты в венецианском конкурсе, в котором у российского режиссера Андрея Кончаловского богатая полувековая история».

Рейтинги прессы и публики

На утро четверга ситуация с рейтингами следующая. У итальянской и международной критики лидерство удерживает открывавший Мостру «Ла Ла Лэнд» Дэмьена Шазелла. Высокие оценки также у «Прибытия» Дени Вильнева и «Почетного гражданина» аргентинцев Мариано Кона и Гастона Дюпра. А также у показанных на днях лент «Эта жизнь» француза Стефана Бризе (адаптация романа Ги де Мопассана, который в российской традиции принято переводить просто как «Жизнь») и «Джеки» Пабло Ларраина (англоязычный проект о Жаклин Кеннеди с Натали Портман в главной роли от чилийского режиссера и сценариста, обладателя Гран-при Берлинского фестиваля). Публика делит свои симпатии между «Почетным гражданином» и «Под покровом ночи» Тома Форда. Что интересно, на третье место с небольшим отрывом зрители ставят «Путешествие времени» Терренса Малика, тогда как критика отнеслась к новой ленте Малика очень спокойно. Высокие оценки все у тех же «Ла Ла Лэнда» и «Прибытия».

Среди аутсайдеров рейтингов публики и итальянской прессы – «Преисподняя» голландца Мартина Кулховена, а также «Дикая местность» Амата Эскаланте. Это фильм модного мексиканского режиссера до начала фестиваля числился среди самых ожидаемых, но большую часть критики разочаровал. «По правде говоря, «Дикая местность» не выглядит чем-то особенным, - отмечает The Guardian. - Но любителям непонятного он понравится». 

Международная критика также осталась недовольна и документальной Spira Mirabilis итальянцев Массимо Д’Анольфи и Мартины Паренти, анонсированной как киносимфония о стремлении человека к бессмертию. «При первом просмотре (а будет ли кто-то смотреть это дважды?) очень разнородные кадры следуют друг за другом, и во всем этом зритель будет пытаться найти смысл, - пишет The Hollywood Reporter. – По мере роста разочарования интерес к красивой картинке ускользает».

73-й Венецианский международный кинофестиваль завершится в субботу, 10 сентября, победителей конкурса назовет жюри под руководством британского режиссера Сэма Мендеса. После церемонии закрытия покажут «Великолепную семерку» Антуана Фукуа.