Авдотья Смирнова: «Картина «История одного назначения» не похожа на мои предыдущие фильмы, она некоторым образом мужская»

Сегодня, 8 июня в конкурсной программе на XXIX Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр» состоится премьера фильма Авдотьи Смирновой «История одного назначения». Специально для интернет-портала «ПрофиСинема» – многолетнего информационного партнера фестиваля – режиссер рассказала об актуальности поднимаемых в картине тем, съемках в Ясной Поляне, реальных и вымышленных героях ленты, долгих поисках образа Льва Толстого и том, в каком необычном виде он предстанет перед зрителем.

Нина Ромодановская:
Что в первую очередь поразило вас в этой истории, что послужило отправной точкой для о желания снять фильм по этому сюжету? 

Авдотья Смирнова:
Об этом очень трудно говорить сейчас, когда картина уже готова. Мы были с семьей в отпуске, далеко, на Камчатке, и я там читала книгу Павла Басинского «Святой против Льва». Это вторая книга трилогии. Так получилось, что первую и третью книги я читала раньше, а вторая прошла мимо меня. Я взяла ее в отпуск, читала и натолкнулась на главу «Спасти рядового Шабунина». В какой-то момент поймала себя на мысли, что читаю книгу дальше, но сконцентрироваться на чтении не могу, потому что продолжаю думать про эту главку, все время к ней возвращаюсь. И поняла, что из этого надо делать кино. Прямо с Камчатки позвонила Басинскому со словами: «Паша, я прочла вашу книжку и хочу сделать кино». Он стал меня страшно отговаривать. Говорил, что это мрачная история, «а у вас всегда такие лиричные картины»... Не могу объяснить, зачем и почему, но мне с самого начала было ясно – там «зарыто» кино. 

Нина Ромодановская:
Несмотря на то, что действие происходит в позапрошлом веке, и герои, и события очень современны. Вам важно было показать актуальность происходящего, сделать некую перекличку с нынешним временем? 

Авдотья Смирнова:
Пожалуй, именно это меня больше всего заворожило – необыкновенная современность истории. Там очень много всего сошлось, что меня привлекло. И еще очень важно, я люблю и, как мне кажется, чувствую XIX век, и мне показалась чрезвычайно интересной возможность рассказать про сегодняшний день через оптику XIX века. 
Тема выбора, стоящего перед молодым человеком – между долгом и честью, с одной стороны, - и милосердием, с другой. И то, что у нас все время закон и справедливость трагически не совпадают: закон отдельно, справедливость отдельно, - и эта коллизия кочует из века в век и никак не исчерпается. Кроме того, эта история полна благими намерениями всех, но они не приводят ни к чему хорошему. Это тоже очень современная тема, на мой взгляд. Все мы любим порывисто призывать к чему-то прекрасному и справедливому, и часто из этого выходит черт знает что. Я про себя сейчас в первую очередь говорю, мне такое поведение бывает свойственно. Выскажешь порой мнение с излишней пылкостью, а потом понимаешь, что совершила ошибку. Что лучше было помолчать, все взвесить и действовать более хладнокровно и обдуманно, а не бить себя кулаком в грудь. 
Также в этой истории есть ошибка Толстого, которую он совершает во время защиты, но кроме всего прочего, это еще возможность посмотреть на Толстого с другой стороны. Представить не хрестоматийным старцем. Ведь его конфликт с церковью, мировоззренческие метания, которые в итоге вылились в создание собственного учения, это все случилось гораздо позже. Здесь Толстому 38 лет. Из этой истории растет его глубочайшая неприязнь к смертной казни. Мы плохо себе представляем, каким радикализмом и авангардизмом для человека XIX века было отрицание смертной казни. Ее необходимость обществом вообще не обсуждалась. Известный писатель, аристократ, представитель сразу нескольких блистательных родов, высказывающий осуждение смертной казни – это было что-то почти немыслимое. Я думаю, что история Шабунина стала последним «гвоздем в гроб» возможности оправдания смертной казни для Толстого. Но мне не хочется концентрировать на этом особое внимание, потому что это лишь одна из тем, и картина-то в целом не об этом. 

Нина Ромодановская:
Какими историческими источниками, документами вы пользовались при создании сценария? Консультировались ли вы с исследователями жизни Льва Толстого?

Авдотья Смирнова:
Первый драфт сценария был написан Анной Пармас вместе с Павлом Басинским. И все дальнейшие драфты, их всего было четыре, мы дописывали с Аней, но показывали Павлу и с ним бесконечно консультировались. Помимо этого, мы подробнейшим образом читали дневники Толстого, дневники Софьи Андреевны, мемуарную книгу Татьяны Берс-Кузминской, сестры Софьи Андреевны, «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне». Читали и самые неочевидные вещи. Например, сборник, выпушенный в 20-е годы, где собраны воспоминания крестьян, учеников яснополянской школы, записанные с их слов. Было очень много источников, сейчас всего и не упомнить. На этапе сценария непосредственное участие и огромную помощь оказывал Павел Басинский, а уже на этапе съемок у нас был замечательный консультант – Джон Шемякин, главный консультант картины, историк. Массу вещей он раскапывал и корректировал. Поэтому работы было очень много.

Нина Ромодановская:
Сцены домашней жизни в какой-то мере документальны?

Авдотья Смирнова:
Я давно для себя сформулировала – когда строишь художественное произведение на историческом материале, ты не можешь и не должен вкладывать в уста исторического персонажа точно то, что он говорил. Но ты не имеешь право написать ничего такого, чего бы он сказать ни при каких обстоятельствах не мог. Поэтому для меня было очень важно, что сценарий одобрен и Басинским и Владимиром Ильичом Толстым, который не только прямой потомок Толстого, но и еще много лет был директором в Ясной Поляне. Он прекрасно знает историю своей семьи. 
Все события, описанные в картине, касающиеся Льва Николаевича, имели место. Просто кое-где сдвинуты временные рамки. Например, он действительно однажды заблудился ночью в собственном доме, но это случилось немного позже. Татьяна Андреевна Берс и в самом деле предпринимала попытку самоубийства из-за расстройства свадьбы с братом Льва Николаевича Сергеем, но было это случилось в московском доме Берсов, а мы перенесли этот случай в Ясную Поляну. Мы уплотняли время, это неминуемо, когда ты рассказываешь историю на языке кино. Естественно, все диалоги выдуманы, написаны нами, но у всего есть свои мотивы. История со свиньями – чистая правда, как и случай с тем, что он не стал покупать щенков у своего соседа, потому что тот рассказывал те же самые истории, что и несколько лет назад. Просто это более поздняя история, но она описана в его дневнике. Я не могу сказать, что Толстой говорил именно этими словами, но могу объяснить каждую его реплику, откуда она «растет». Из его дневников, публичных выступлений, художественных произведений. Могу точно сказать, откуда взялась каждая фраза. 
Но, естественно, в самом сюжете есть и выдуманные события. Вымышленных персонажей не много: отец Гриши Колокольцева, которого мы сделали генералом, и Павел Басинский совершенно замечательно придумал нашего фельдфебеля Бобылева. Все остальные персонажи существовали в реальности, и Гриша Колокольцев был, и Стасюлевич был (и даже закончил свою жизнь именно так, как показано в фильме), и капитан Яцевич был (он действительно отправился после этой истории служить в Бобруйск). 
Реальный Гриша Колокольцев не сделал военной карьеры, выйдя в отставку в невысоком чине, сосредоточился на земской карьере. Прожил длинную жизнь, он умер в 1918 году. Характер Гриши мы выдумали. Это вечная коллизия взросления человека, которая прекрасно описана Гончаровым в романе «Обыкновенная история». Наша картина могла бы называться так, если бы не было великого русского романа с тем же названием. 

Нина Ромодановская
Этим, наверное, и интересен больше всего Гриша Колокольцев – своей неоднозначностью. 

Авдотья Смирнова:
Я очень надеюсь, что фильм дает возможность подумать о героях, вникнуть в них. У каждого есть своя правда и логика поступков. В фильме есть момент, когда прапорщик Стасюлевич говорит, что в армии нужно быть жестоким, солдаты другого языка не понимают. При этом мы видим, что сам он очевидно добрый, не глупый и мудрый. То, что нам, людям штатским, представляется некой механистичностью и бесчеловечностью военной машины, является одновременно ее единственным способом существования. И не даром генерал Колокольцев говорит сыну, что армия подразумевает готовность в любой момент умереть, и в этом ее благородство. У всего есть две стороны, и можно с одной стороны посмотреть, что все это про «носок тянуть» и бесчеловечно, а с другой – это люди, которые сделали своей профессией готовность умереть. Ведь в чем смысл всей этой шагистики, он совершенно не бездумный и не бессмысленный, как кажется Грише в начале. Капитан Яцевич, который заставляет солдат так ходить, на самом деле прививает им навыки, которые, возможно, спасут им жизнь. Умение быстрого перестроения, умение выступать подразделением как единым механизмом – это то, что в реальном бою способно сберечь жизнь. 
Мне это объяснил Джон Шемякин, когда показывал, как были устроены приспособления для военных учений, которые у нас в фильме показаны, и зачем нужно каждое из них. И я ему страшно благодарна. В тот момент времени в России была армия, проигравшая войну. Реформы были направлены, в частности, на то, чтобы обучить новым навыкам, которые касались в том числе и перестроения. Эволюцию Гриши можно расценивать как превращение пришедшего в армию мажора, выражаясь современным языком, с либеральными идеями, не понимающего, как армия устроена, в человека, который стал офицером. 

Нина Ромодановская:
Мы привыкли видеть Льва Толстого в кино уже в поздние периоды его жизни, мудрым старцем, убелённом сединами, почти иконой. А у вас он показан молодым, бодрым, живым человеком. Что самое главное вы хотели рассказать нам о Льве Николаевиче? И что новое в нём открылось для вас самой в процессе работы над фильмом?

Авдотья Смирнова:
Толстой – мой самый любимый писатель на свете. Нам с Аней Пармас очень долго он не давался, никак не получалось найти образ. Поскольку мы очень пристально читали его дневники, а он их вел с очень раннего возраста, в этих текстах мы заметили невероятную требовательность и строгость к себе. Бесконечное самоосуждение, в котором в начале, когда ты во все это погружаешься, ты видишь немыслимую духовную работу. Невероятную. Которую человек постоянно над собой проводит, ставит себе правила, ругает за их нарушение. Потом постепенно с этим сживаясь, ты понимаешь, что все это очень сложно устроено. Что, с одной стороны, в этом есть величие фигуры, человека, который так себя переделывает, ломает, с другой – требования, которые он к себе предъявляет, совершенно библейские. Он от себя требует почти святости. А это означает, что человек с огромной гордыней, который внутренне чувствует, что он не такой, как все, что он особенный. 
Когда мы придумывали нашего Толстого вместе с исполнителем Женей Харитоновым, хотели показать, что он одновременно со всеми, и в то же самое время отделен от других. Будто в нем идет своя внутренняя работа, которая никому не видна, но которая делает его немного белой вороной. Мы с Анной Пармас долго не могли понять почему. Это, правда, выходит за рамки фильма и имеет отношение к более позднему времени. До того, как стать старцем, Толстой начинает носить крестьянскую рубаху. И мы все привыкли воспринимать это, как экстравагантность гения. Это случится с ним лет через десять после нашей истории. Зачем он это стал делать? Толстой, будучи не просто аристократом, а родовитее Романовых, вдруг понимает, что абсолютное большинство его соотечественников не имеют право одеваться так, как он. Когда он об этом заговаривает, все думают, что граф чудит. Тогда он решает, что, раз он не может переодеть других в свое барское, тогда он будет одеваться, как они. Это такая пощечина общественному вкусу, одинокий голос человека, заметного по праву своего рождения, даже если бы он не был писателем. И тогда мы поняли, что нужна невероятная сила эмпатии, сила воображения и огромное упрямство, чтобы пойти против всех. И осознание собственной отдельности, особенности. 
В те времена люди определяли друг друга по одежде. В литературе часто встречаются фразы: на вокзале мимо прошел приказчик, на встречу ему шел студент. Почему к человеку, даже бедному, обращаются «барин» и на «вы». Как это определяют? По костюму. Наличие или отсутствие бороды. Обувь. «Встречают по одежке» - это, кроме всего прочего, сословная деталь. Купцы, городское мещанство, дворяне, крестьяне – все одевались по-своему. Поэтому любовь Толстого ездить во втором классе, а потом и в третьем и т.д. произрастает именно отсюда. Мы стали нащупывать образ Толстого после того, как поняли историю с крестьянским платьем, и что за ней стояло. Это прежде всего невероятная сила воображения.

Нина Ромодановская:
Мне кажется, что это больше про свободу, нежели про воображение?

Авдотья Смирнова:
Думаю, свобода и воображение связаны. Потому что люди не свободные – это люди с отсутствием воображения. Человек несвободный находится в плену регламентированных представлений, с воображением у него плохо. За него уже все «вообразили», и он находится внутри этой клетки. Расширение границ всегда связано с воображением, а у Толстого оно было мощнейшим. И вот так мы стали докапываться до истоков. Кроме того, в образе Толстого важно то, что он все время себя сдерживает, и это длится всю его жизнь. У него бешеный темперамент, который иногда прорывается и, надеюсь, в фильме нам удалось это показать. 
Интересно, что очень много мифов о Толстом создано им самим. Например, широко бытует миф о его чрезвычайном эротобесии, а создан он самим Толстым. Во-первых, все его эротобесие происходило с ним до брака, во-вторых, в этом не было ничего сверхъестественного, ничего непривычного для человека его круга. Кроме того, когда он женился на Софье Андреевне, с которой в браке прожил 48 лет, до семейного кризиса, это был выдающийся брак и удивительная любовь, которая длилась лет 30. И даже после этого, в самый тяжелый период брака, бывали просветы. Они прожили очень много лет в невероятной душевной близости и в любовной мужско-женской связи, притягательности друг для друга. Кроме того, они жили на виду у всех. 
То же можно сказать и о мифе, будто бы он был неуклюж и неловок в обществе. Он сам про себя так пишет. Да, у него было несколько резких светских конфликтов, например, с Тургеневым. Он также описывает свою несветскость в «Анне Карениной», в сцене с Левиным и Васенькой Весловским. Но при этом это все, как и многое у Толстого, чудовищно преувеличено. Лев Николаевич был превосходно воспитан, он великолепно умел держаться в обществе, у него были исключительные аристократические манеры, он был абсолютно светским человеком. Просто он был светским человеком с огромным темпераментом, который периодически прорывался и ломал все принятые условности.
Сила личности Толстого так невероятна, что ему в этом году будет 190 лет, а мы до сих пор думаем о нем так, как он нам придумал о нем думать. Для любого человека, который любит его, это черта делает его еще более обворожительным. В фильме предпринята попытка поспорить с ним с позиции людей, которые его обожают и преклоняются перед ним, которые хотят ему сказать «позволь нам любить тебя не таким, каким ты мне о себе рассказываешь, а таким, каким я тебя вижу». 

Нина Ромодановская:
Сложно ли было выбрать актёра на роль Толстого, долго ли длился кастинг? 

Авдотья Смирнова:
Это история, которая волновала всех. Когда мы начинали, все мои близкие, от Сергея Сельянова до моего отца, были обеспокоены тем, получится ли у меня найти Толстого. Задача была амбициозная. При этом я все время твердила, что это история не про Толстого. Это не байопик. В фильме три главных героя. Когда мы с Аней закончили второй вариант сценария, и его прочитал Сельянов, он сказал, что Толстой у нас не получился. А потом вдруг что-то произошло – мы написали речь в суде. У нас еще не было понимания Толстого, но вдруг «появилась» эта речь. Я прямо по телефону зачитала Сельянову этот фрагмент, и он сказал, что мы пошли в правильную сторону. 
Уже потом, когда мы уловили образ Толстого и завершили работу над сценарием, возник следующий вопрос – какой артист будет его играть. Однажды я пошла в Гоголь-центр на спектакль Кирилла Серебренникова «Обыкновенная история» по роману Гончарова. В этой постановке в трех маленьких эпизодах играл очень интересный артист. Я открыла программку, чтобы узнать его имя – Евгений Харитонов. Сразу после спектакля позвонила Ане Пармас и сказала: «Мне кажется, я нашла Толстого». Потом мы встретились с Женей, познакомились, поговорили. 

Нина Ромодановская:
А что вам дало основание думать, что он и есть ваш Толстой? Внешний вид? Голос?

Авдотья Смирнова:
Он «выламывается» из всего. Мне сложно это объяснить. Длинные руки, высокий рост, крупные черты лица. Он играет в трех эпизодах, но совершенно разных по рисунку. И я увидела, что он может быть брутальным, что предполагает его фактура, а может, наоборот, нервным и ломким. А дальше я сделала пробы и больше никого на эту роль не искала.  

Нина Ромодановская:
Вы удовлетворены работой Евгения?

Авдотья Смирнова:
Да, я никого другого даже вообразить в этой роли не могу. Были моменты во время репетиций, когда я нервничала, думала, получится у нас или нет, но все получилось. 

Нина Ромодановская:
Очень хороша и Ирина Горбачёва в роли Софьи Андреевны. Её кандидатура была единственной, или же актрису на роль жены писателя пришлось поискать?

Авдотья Смирнова:
Мы изначально писали роль для нее. Ирина замечательная актриса, с огромным диапазоном, и мне очень хотелось, чтобы все это увидели. Она кажется ультрасовременной, а я хотела показать, что она может быть и другой. 
Из всех персонажей труднее всего оказалось найти Шабунина. Был кастинг, я смотрела нескольких артистов, но что-то никак не срасталось. Тогда мне мой хороший друг, прекрасный режиссер Борис Хлебников сказал, что у него есть на примете артист, на которого мне стоит обратить внимание. Он мне показал фотографию Филиппа Гуревича. У меня были сомнения, но Борис настоял, чтобы я его попробовала. Я вызвала Филиппа на пробы, поскольку это было несложно – мы снимали на телефон. Я попросила Филиппа просто почитать сцену с моим братом и прямо во время процесса сказала посмотреть в камеру. Он это сделал, и я тут же сказала, что он утвержден. Обсуждать больше было нечего. 

Нина Ромодановская:
Почему?

Авдотья Смирнова:
Филипп – очень тонкий артист. Когда мы стали репетировать и познакомились ближе, я поняла, что он интеллектуал, умница, человек образованный и с крепким характером. Это только на вид ему 12 лет, у него совершенно замечательные мозги. Я увидела, что в какой-то момент он может быть неприятным, а это очень важно, чтобы Шабунин не был «святым». Очень часто в жертве травли есть что-то, что людей отталкивает, поэтому изображать немыслимого святого – это тупик. И я увидела, что он может и то, и другое. Он именно такой, каким должен быть его персонаж. 
Недавно пересмотрела нашу пробу, по сравнению с тем, что мы сделали в картине, совершенно разный рисунок роли. Но я безумно благодарна Хлебникову, потому что это было точное попадание в цель. Кроме всего прочего, я нашла себе доброго товарища, с которым надеюсь еще поработать. 

Нина Ромодановская:
Насколько мы знаем, съёмки проходили в Ясной Поляне. Аура, магия этого места помогала?

Авдотья Смирнова:
Да, нам очень сильно помогла Ясная Поляна. Мы приехали туда, и первый день еще было нервно, но буквально на второй день мы оба успокоились – и Женя, и я. Это необыкновенное место. Я вообще очень люблю мир русской усадьбы, которая, к сожалению, у нас безбожно гибнет. Если это не какое-то знаменитое место, то никто не занимается его восстановлением и охраной. 
Когда мы выбирали натуру и составляли план съемок, мои исполнительные продюсеры предложили отказаться от съемок в Ясной Поляне. Мы собирались снимать роту в Псковской области – почему бы не найти усадьбу там? По бюджету делать две экспедиции было значительно дороже, я понимала логику коллег. Но все же предложила сначала съездить в Ясную Поляну, внимательно осмотреть локацию и понять, сможем ли мы найти в Псковской области что-то похожее. Нас замечательно встречала Екатерина Александровна Толстая, директор музея. В итоге мои товарищи и коллеги, которые должны стоять на страже бюджета, сказали, что ничего похожего мы не найдем нигде больше. Это совершено особенное место. Когда ты ночью идешь по огромному имению, которое не освящается фонарями, тебе спокойно, мирно, и ты только с волнением думаешь о том, какое же счастье подарила судьба – возможность пройти по дорожкам среди ночи, где ходил сам Толстой. Там вообще не чувствуешь, что находишься в музее. Может быть, потому что изначально музей хранила семья из поколения в поколение. Ощущение совершенно живого места, дом пахнет как жилой. Я не знаю, как им это удалось. 
Был забавный случай, в один из первых приездов в Ясную Поляну с Женей Харитоновым до начала съемок. А он очень похож внешне на Льва Николаевича Толстого. Стоим мы с сотрудниками музея и съемочной группой около дома, а Женя вместе со своей невестой бродит по Ясной Поляне. Одна из сотрудниц говорит: «Граф на экскурсию пошел». Все сразу стали звать его графом. 

Нина Ромодановская:
На какого зрителя рассчитываете, кому в первую очередь предназначена картина?

Авдотья Смирнова:
Скажу честно, я сделала все возможное, чтобы иметь право заявить, что картина рассчитана на самого широкого зрителя. Потому что несмотря на все моральные, исторические темы, которые поднимаются в фильме, мы с моими коллегами постарались сделать увлекательную и легко рассказанную историю. В фильме есть своя мелодраматическая линия, любовная история, то, что происходит между Сергеем Николаевичем и Таней. Семейная история, причем в разных вариациях. Достаточно материала для тех, кому интересна армия и реконструкции. Кусочек судебной драмы, уважаемого и любимого народом жанра. История святости, как получаются праведники. 
Но кроме того есть очень современное изображение Максима Осадчего, которое мы продумывали. Я не хотела, чтобы было академично, классично, выглядело как костюмно-историческое кино. Помимо этого, в фильме звучит музыка Василия Вакуленко, он же Баста. И это музыка электронная, на мой взгляд, саундтрек получился очень стоящим. Неожиданным, чрезвычайно мне помогающим. 
Но самое главное – это совершенно современная история про молодого человека, который по-человечески влюбился в старшего товарища, как мы влюбляемся в наших вузовских преподавателей, взрослых друзей. И как этот молодой человек хотел ему понравиться, делал для этого все возможное, и что из этого вышло. В этой истории нет ничего, что требует от зрителя иметь докторскую степень. В фильме нет артхаусных длиннот, но есть Толстой, которого вы не видели. Он висит вниз головой и разговаривает про говно. 

Нина Ромодановская
Так кто этот зритель?

Авдотья Смирнова:
Я считаю, любой человек, начиная с 14-15 лет и до любого возраста, который хочет вообразить, как это было. Не так, как в школе говорят. Мне кажется, что подростков с воображением значительно больше, чем взрослых. Эта способность, которая утрачивается с годами, и не без помощи школы. Это кино для тех, кто любит Россию, со всем тем, что входит в понятие любовь. Потому что вообще-то фильм про нее, это «песня о Родине». 

Нина Ромодановская:
С какими чувствами едете на «Кинотавр», что ждёте от фестиваля, что значит для вас участие картины в основном конкурсе? 

Авдотья Смирнова:
Я шесть лет не была на Кинотавре. Еду с волнением, мне важно показать картину товарищам, коллегам. Всем очевидно, что при всем обилии фестивалей, самый уважаемый в профессиональной среде и самый квалифицированный, вдумчивый, это, конечно, Кинотавр. Я была там в разных качествах – в жюри, в конкурсе и вне конкурса. Очень волнуюсь, я давно не снимала. Картина не похожа на мои предыдущие фильмы. Она некоторым образом мужская, в смысле история очень мужская. Очень хочу услышать мнение нескольких человек, чье персональное мнение мне важно знать. Волнуюсь, какая будет пресса. 
В этом году будет сильный конкурс. Искренне желаю своим коллегам удачи, у меня есть свои фавориты.

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал