Увы! он счастия не ищет, и не от счастия бежит…

На четвертом международном фестивале современного арт-кино «2morrow/Завтра» зрителям была представлена ретроспектива фильмов Шарунаса Бартаса. Литовский режиссер провел на киносмотре мастер-класс, который благодаря вопросам заинтересованных киноманов и приветливости гостя превратился в приятную двухчасовую беседу. Бартас сообщил, что в декабре 2010 года во французский прокат выйдет его новая работа – фильм «Евразиец», ко-продукция Литвы, Франции и России, участник программы «8 1/2» 32 ММКФ, победитель XIX Открытого фестиваля кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии «Киношок». В России компания «Кино без границ» планирует выпустить «Евразийца» в феврале-марте 2011 года, когда поклонники творчества литовского режиссера, возможно, уже попытаются посмотреть фильм, скачав его пиратскую копию в Интернете, то есть вполне привычным для них способом, потому что ранее ни одна картина Бартаса не выходила на российские экраны. Сам Шарунас Бартас не видит большой беды в «пиратстве»: «Это явление, конечно, печально, но только так сейчас можно найти то кино, которое действительно хочется увидеть. Я, например, в Литве никак иначе не могу посмотреть фильмы Отара Иоселиани».


Те, кто видел ранние работы Шарунаса Бартаса, без труда ответят на вопрос, почему его фильмы никогда не прокатывались в России: «В них ведь все время молчат. Что к чему - непонятно». К тому же, о литовце слышали очень немногие – как в России, так и в мире. Бартаса сложно назвать «раскрученным» артхаусным режиссером, какими, например, являются Ким Ки Дук, Леос Каракс (приятель и соратник Бартаса), Такеши Китано и другие. И все потому, что его картины, хоть и отбирались неоднократно в конкурсные программы фестивалей «большой тройки», но громких наград не приносили. Фильм «Три дня» в 1992 году демонстрировался на Берлинале и удостоился приза ФИПРЕССИ и приза экуменического жюри. Ленты «Нас мало» (1996) и «Дом» (1997) участвовали в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. «Свобода» (2000) получила специальный приз Венецианского кинофестиваля «За лучший фильм об отношениях человека с природой». Картина «Семь невидимок» была представлена в конкурсе Каннского фестиваля в 2005 году. В 1998 году режиссер вошел в состав жюри Венецианской Мостры.


Ранние работы Бартаса даже драмами назвать сложно. «Три дня», «Коридор», «Нас мало», «Дом» и «Свобода», вышедшие из его среднеметражного фильма 1990 года «Памяти минувшего дня», который во ВГИКе на кафедре документального кино определили как игровой, на кафедре игрового кино – как документальный, - скорее, впечатления режиссера от наблюдений за окружающей действительностью. Впечатления при этом очень сильные. Шарунас Бартас без преувеличения достоин звания художника, умудряющегося запечатлевать при помощи камеры уникальные пейзажи и лица людей. Из фильма в фильм он одним кадром демонстрирует изменения состояний природы, смену времени суток, круговорот сезонов. И при этом иногда даже ловит в объектив выныривающий из-за горы поезд («Три дня»). Шарунас Бартас не стесняется показывать персонажей преимущественно крупным планом, бесцеремонно заглядывая в их «зеркала души». На мастер-классе режиссер справедливо заметил: «Представим какое-нибудь происшествие. Допустим, человека сбивает машина. Это событие однопланово – его нельзя показать то так, то эдак. Зато реакция людей на него в один и тот же момент может быть абсолютно разной: кто-то будет рыдать, кто-то – истерически смеяться, кто-то – угрюмо молчать». Именно поэтому для Бартаса на этапе подготовок к съемкам важнее всего кастинг и скаутинг (выбор локейшена), но никак не кропотливая работа над драматургией фильма. «Мы пишем сценарий, но это только примерный план воплощения некой идеи. Мир нужно демонстрировать во всей широте – показывать живых людей, живые организмы, живую природу. Актер может кардинально изменить ленту, если мы вдруг на него пристально посмотрим. Мне скучно придумывать людей, сужая их потенциал какими-то определениями. Живой человек гораздо интереснее», - убежден Шарунас Бартас. Герои его фильмов постоянно оказываются в экстремальных условиях – то у подножия Саянских гор («Нас мало»), то в пустыне в Северной Африке («Свобода»). Даже проходной дом, полный самых разных людей, оказывается сложным испытанием для персонажей, среди которых едва ли можно выделить центрального («Коридор», «Дом»). Они все время совершают побег – от самих себя в поисках самих себя. Это, пожалуй, главный, экзистенциально-романтический конфликт в ранних фильмах Шарунаса Бартаса, очевидный только после просмотра не одной картины, а нескольких, после привыкания к киноязыку режиссера.


Очень тонко Бартас подбирает звуковой ряд к своим фильмам. Герои его картин мало говорят (в «Семи невидимках» режиссер вложит в реплику главного героя объяснение причины этого безмолвия – суть фразы персонажа Дмитрия Поднозова сводится к тому, что если нечего сказать, лучше молчи). Но было бы ошибкой утверждать, что в картинах Бартаса доминирует гнетущая тишина – режиссеру по-германовски важен шум, заполняющий все видимое и невидимое пространство фильмов. Особое внимание Шарунас Бартас уделяет музыке. Иногда она звучит за кадром, как, например, в картине «Памяти минувшего дня», когда пейзажи демонстрируются под музыку из «Времен года» Вивальди. Но чаще всего музыка играет во время гуляний, когда герои либо поют, либо пляшут под мотивы, наилучшим образом отражающие их настроения. Гуляния, с обязательной выпивкой, - обычно кульминационные моменты в картинах литовского режиссера, в которых во всей красе проявляется духовная тоска героев, сопряженная с переживанием крайней безысходности. Самая сильная сцена таких гуляний у Бартаса получилась в картине «Семь невидимок», подводящей своеобразный итог всему предшествующему ей творчеству литовца.


«Семь невидимок» - фильм, в котором, Бартас, наконец, выводит на авансцену одного персонажа – своего лирического героя в исполнении Дмитрия Поднозова. И заставляет его говорить. Чувствовать себя неуютно в окружении товарищей и любовницы. Бежать туда, где его никто не ждет. Пить в компании чужих, покалеченных жизнью людей. Таких же, как он – невидимок. Более простой, привычный зрителям киноязык (отсутствие изысканных пейзажных зарисовок, разряжающих событийную составляющую ранних фильмов Бартаса, наличие значимых диалогов и элементы жанра роуд-муви) делает картину «Семь невидимок» эмоционально выразительнее. В ней сильнее концентрация жути от безысходности, внутренней пустоты героев, заставляющей их совершать крайние поступки, «как будто в бурях есть покой».


Подобно лермонтовскому Парусу, скитается и главный герой «Евразийца», роль которого сыграл сам Шарунас Бартас. Потерявшийся между Парижем, Вильнюсом и Москвой, он ищет, казалось бы, спокойной «красивой жизни», но не находит ни себя (этому посвящен финальный диалог Гены-«евразийца» и его девушки Габриэль), ни материнских объятий любовниц, ни внимания за взрослое баловство будто бы недолюбленного ребенка. Ему, как и герою фильма «Семь невидимок», достается лишь право на побег из чуждого, а потому постылого мира под названием «нигде, ни с кем и никак».


Однако, несмотря на то, что центральный персонаж «Евразийца» - типично бартасовский обреченный герой, у него есть биография, о которой зрителям сообщается в самом начале, есть мотив (как внешний, так и внутренний), есть соратники и противники. Картина, в сущности, является «нуаром» (хотя и лишена характерной жанровой стилизации). Вдобавок, «Евразиец» – еще и оммаж «На последнем дыхании» Жана-Люка Годара. Здесь есть внятно рассказанная история. На поверхности – криминальный сюжет, мрачная атмосфера циничного фатализма и пессимизма. В глубине – эстетика безысходности, свойственная Шарунасу Бартасу на протяжении всего творчества. «Евразиец» – своеобразный «Бартас-лайт». Сняв более «простое» кино (непривычно энергичное, с достаточным для ощущения комфорта количеством диалогов), литовский постановщик приблизился к зрителю, умудрившись при этом не изменить собственным идеям и творческому методу. Немудрено, что режиссерский «эксперимент» нашел отклик у дистрибьюторов: «Евразиец» станет первым фильмом Бартаса, добравшимся до российских экранов. С него вполне возможно (и даже удобно) начать знакомство с порой непростым для понимания, но тонким и глубоким творчеством режиссера.