Петр Шепотинник и Ася Колодижнер: «Кинескоп – это не работа, это судьба. Но и работа тоже»

В этом году исполнилось 30 лет «Кинескопу» — легендарной авторской телепрограмме Петра Шепотинника, посвящённой российскому и мировому кино. 

Главный редактор портала ПрофиСинема Нина Ромодановская встретилась с создателями Петром Шепотинником и Асей Колодижнер в уютной квартирке на Петровском бульваре, наполненной кассетами, дисками, фотографиями, архивами и книгами и расспросила о том, как все начиналось, о творческом процессе, который никогда не останавливается, фильмах и передачах «Кинескопа». 

Нина Ромодановская: 
Я думаю, что можно без преувеличения сказать, что для нескольких поколений киноманов и профессионалов «Кинескоп» стал путеводной звездой в мире кино. Расскажите, пожалуйста, как все начиналось?

Петр Шепотинник: 
Для меня все началось с только-только появившегося тогда на свет — в 1991 году — телеканала «Россия». Была такая программа «Команда-2», в которой попеременно работали несколько авторов. В частности — Борис Берман с Ильдаром Жандаревым, Виталий Максимов, Сергей Соловьев… Так мы проработали примерно год. Из знаковых программ «К-2» я бы сейчас выделил три: первая — «Не верь, не бойся, не проси», навеянная августовскими событиями 1991 года. Вторая — про приезд французской делегации кинематографистов, среди которых кого только не было! — Жан-Жак Анно, Жерар Депардье, Пьер Ришар. Они с трепетом ждали в «Горбачев-центре» свидания с автором «перестройки»… Ну а третья была связана с моим знакомством с замечательным актером Петром Зайченко, которое, кстати, переросло рамки собственно программы и вылилось в фильм «За живой водой», уже позже неоднократно показанный на «Культуре». Ну а через какое-то время я оказался на ТВ-6, где поначалу вообще не было своих программ — первой оригинальной передачей стал как раз «Кинескоп». 

Нулевой выпуск я делал один, а первую программу в 1994 году, откуда, собственно, и отсчитывается хронология «Кинескопа», мы снимали уже с Асей Колодижнер. Не вдаваясь в массу подробностей о том, как нам удавалось делать еженедельную программу в те годы, когда кино переживало далеко не лучшие времена, скажу лишь, что в свое время с нами сотрудничали многие ныне именитые операторы: Алексей Федоров, Денис Аларкон, нам помогал своим опытом и оператор, известный каждому киноману — Александр Иванович Антипенко, работавший некогда с Параджановым, Панфиловым, Абуладзе. У нас начинали свою кинодеятельность известные ныне режиссеры, например, Борис Хлебников и Александр Лунгин.

Леша Федоров, скажем, был оператором «Кинескопа» про актрису Валентину Малявину, с которой мы поехали искать ту самую березовую рощу, где она снималась в фильме «Иваново детство» (1962).  Так получился маленький 26-минутный фильм «Малявина. Роща» (1995). Позже мы узнали, что наш телефильм попал на Международный фестиваль ТВ программ в городе Бар в Черногории. Более того: получил там главный приз — «Золотая олива». Правда, мы там сами не были и приятный сюрприз наш ждал постфактум. Денис Аларкон работал с нами, среди прочего, на фильме «Сердце матери» про Нину Меньшикову. Александр Антипенко снимал Олега Янковского, Елену Соловей, Любовь Соколову… Многие из этих картин до сих пор в сетке канала «Культура»… А начинавший в «Кинескопе» ассистентом Илья Копылов сейчас уже как оператор-постановщик только что снял 8 серий телесериала…

Нина Ромодановская: 
Как в течение 30 лет менялся формат передачи? 

Петр Шепотинник:
Сразу оговорю, что слово «формат» — не для меня. Жизнь кинематографистов, которую мы старались запечатлеть, шире и глубже любых форматов и я, кстати, всегда был благодарен нашим начальникам — когда-то — Александру Пономареву, а с 2010 года — Сергею Шумакову, что они относились к нашим намерениям с пониманием. Это же касается и наших редакторов — Сусанну Зингерман, Карину Бальян, Людмилу Усачеву. Без их поддержки, помимо самого «Кинескопа», не могли бы появиться на свет фильмы про Алексея Балабанова, Алексея Баталова, Питера Гринуэя, Сергея Соловьева, Светлану Светличную, Киру Муратову, Отара Иоселиани, Льва Дурова, Андрея Тарковского, Виктора Косаковского, Владимира Высоцкого, Глеба Панфилова, Алексея Германа, Вячеслава Тихонова, Евгения Миронова…

Ася Колодижнер: 
Вот недавно мы восстановили наш любимый фильм «Хамдамов на видео» (1995), который только что с успехом был показан на фестивале «Послание к человеку». По сути — это новая работа, потому что Александр Захаров на «Мосфильме» перезаписал звук, мы долго бились над восстановлением каждой секунды изображения. Хотелось бы здесь упомянуть Виктора Шкуренко, который помог нам возродить заново этот фильм.

Но, если уж говорить о формате, то все-таки основная на сегодняшний день сфера нашей деятельности — самые главные кинофестивали мира — Берлинский, Каннский, Венецианский, когда-то были еще Роттердамский, Туринский, но сейчас с ними сложнее. Зато прибавился любимый нами ереванский «Золотой абрикос» и все значимые российские кинофестивали — «Маяк», «Окно в Европу», «Дух огня». Фестивали позволяют нам поддерживать необходимый уровень знаний о сегодняшнем зарубежном кино, которое, увы, сейчас проникает на наши экраны реже, чем раньше. Что называется, не выпасть из контекста…

Нина Ромодановская: 
«Визитной карточкой» передачи стала мелодия Генри Манчини «Питер Ганн» в аранжировке группы «Art of Noise». Почему была выбрана эта мелодия? 

Петр Шепотинник: 
Я ее когда-то подслушал у кого-то дома и она мне показалась удивительно кинематографичной. Она звучала у нас когда-то в исполнении группы «Art of Noiсe», а сейчас — в исполнении некогда существовавшего в ГДР ансамбля «Franke-Echo Quintett». Он, хоть и не такой знаменитый, как «Art of Noiсe», аккомпанировавший, как известно самому Тому Джонсу, но сыграл ничуть не хуже. 

Нина Ромодановская: 
Какое вообще значение для вас имеет музыка в ваших программах, фильмах?

Петр Шепотинник: 
Невероятное значение! Можно даже сделать CD с саундтреками «Кинескопа». Например, в фильме про Светлану Светличную звучит мелодия Микаэла Таривердиева из фильма «Любить…» (1968), которая была там лейтмотивом. В фильме про Андрея Тарковского это, естественно, фуга и токката ре-минор Баха, которая используется там дважды: как прямая цитата из фильма «Солярис» , а затем как «римейк» — в фортепианном исполнении. В фильме про Баталова звучит музыка Николы Пьовани, в фильме о Кире Муратовой, естественно, Олег Каравайчук, в фильме про Гринуэя, естественно, Майкл Найман. В давнем выпуске «Кинескопа», посвященном Георгию Милляру, грохотал «Helter Skelter» The Beatles. Музыка оттеняет повествование, углубляет его, сообщает особые контрапункты изображения и речи героя.

Об этом можно говорить бесконечно. Например, когда я монтировал фильм «Нас других не будет» (2021), я понял, что мне не хватает музыкальной темы. Мы брали интервью у Вячеслава Бутусова, и я спросил его на свой страх и риск, нет ли у него какой-то музыки для будущего фильма. Это, естественно, касалось не только знаменитых хитов «Наутилуса». Он сказал: «Есть», и я для себя открыл в Бутусове замечательного камерного композитора — его фортепианная музыка в исполнении пианистки Екатерины Мечетиной идеально подошла под мой монтажный ход: неторопливый рассказ про героя вдруг взрывается неуправляемым хаосом! У меня было впечатление, что Вячеслав словно специально ее написал. Тут еще одна почти мистическая ремарка: всем известно, что Сережа Бодров-младший был блестящим специалистом по искусству итальянского Ренессанса. Его кандидатская называлась «Архитектура в Венецианской живописи Возрождения». И тут, уже после того, как я включил две бутусовские музыкальные темы в фильм, я узнал, что одна из них называлась «Рафаэль», а другая — «Джотто».

Нина Ромодановская: 
Многие наши коллеги отмечают, что ваши передачи настолько продуманны, что больше похожи на документальные фильмы, чем на ТВ сюжеты. Как вы готовитесь к съемкам?

Ася Колодижнер: 
«Продуманность» все-таки возникает на стадии монтажа. Очень часто мы снимали кого-то спонтанно. Вот приезжаешь на Ленфильм, а там снимает Алексей Балабанов, естественно, записываешь его. Там же поднимаешься по лестнице, встречаешь Александра Сокурова, который только приехал со съемок фильма «Духовные голоса» (1995), и берешь интервью у него. Потом когда-то это обязательно может пригодиться…Отправная точка — всегда какая-то яркая творческая личность, поэтому каждый раз, когда есть возможность снять, ты снимаешь, если камера под рукой. Собственно, в этом и загадка документального кино — как из случайностей рождается образ. Стараемся снимать по максимуму. Скажем, фильм про Рустама Хамдамова мы снимали год. Кажется, что там всего лишь один разговор, а на самом деле это год разговоров. Так же методом накопления, обновления, нового осмысления материала рождался фильм «После Тарковского».

Нина Ромодановская: 
Как выбираете героев передач и фильмов?

Петр Шепотинник: 
Порой они нас сами выбирают. Я был когда-то шокирован тем, что сам Андрей Вознесенский, гениальный русский поэт, позвонил мне после выхода фильма «Горе от ума» (2000), ему очень понравился фильм, он поблагодарил меня за то, что мы бережем русскую культуру, русское слово. Его жена, Зоя Богуславская, была инициатором съемки фильма о нем. Вознесенский из-за болезни практически потерял голос, мы даже порой не слышали, что он говорил, восстанавливали звук буквально по секундам. Снимали долго, три разных сезона, снимали сложно, мучительно…Но в результате получился фильм «Лирика». В нем, кстати, звучит знаменитая «Фантазия фа минор» Шуберта в исполнении пианистки Марии Юдиной. Так же в течение года мы снимали фильм о Юрии Любимове «Хроники» — от момента первой читки пьесы «Горе от ума» до премьеры через почти год в тогдашнем Театре на Таганке. С «Горем от ума» у нас особый роман…  Это производственный «роман» с Олегом Меньшиковым.

Ася Колодижнер: 
Мы познакомились с Олегом примерно в 1995 году. Мы в Переделкино взяли у него интервью для «Кинескопа», которое ошарашило всех высокими рейтингами. После этого спустя какое-то время Петр стал режиссером телеверсии его постановки «Горе от ума» (2000) на РТР, все было организовано с большим размахом,  четыре камеры, краны, пьесу специально для нас играли в Театре Моссовета. Телеспектакль продолжительностью два с лишним часа поставили в прайм тайм «России», а на следующий день были… выборы. Потом «Горе от ума» вышло на кассетах, и мы даже какое-то время стали рекордсменами продаж VHS. На этом наше сотрудничество с Олегом Меньшиковым не закончилось, позже мы снимали его гоголевских «Игроков», а из них, соответственно, произрос фильм «Игроки, или Сейчас выйдет Олег» (2005). 

Нина Ромодановская: 
Какие сюжеты/героев вы любите больше всего и почему?

Петр Шепотинник: 
Тут невозможно выбрать. Просто если нам что-то не нравится, мы никогда не будем это снимать. Мы снимаем только про тех, кого любим. Мы любили наших героев, например Алексея Германа, о котором мы сделали фильм «У Германа сегодня 122 на 85» (2003). А как не любить Алексея Петренко, Наталью Рязанцеву, Владимира Ильина, Антонину Шуранову, Наталью Белохвостикову, Аллу Демидову, Зинаиду Шарко…

Ася Колодижнер:
Есть очень хорошая фраза: в игровом кино богом является режиссер, а в документальном кино — режиссером является Бог. Вот, например, история с Михаилом Козаковым. Он перед съемками сказал, что хочет впервые прочитать на камеру «Осенний крик ястреба» Иосифа Бродского, но с одним условием: всё заранее проверить и ни в коем случае не прерывать съемки ни при каких условиях. Проверили. Но, что вы думаете? — во время прочтения стихотворения у оператора вдруг садится батарея, и несчастный Михаил Михайлович в отчаянии схватился за голову и долгое время молчал, да и мы не могли пошелохнуться от ужаса. Но в результате этот эпизод вошел в фильм! И это был классный эпизод — в сущности дурацкая неожиданность сработала на образ. 

Или другая история — мы договорились с Алексеем Михайловичем Баталовым, что снимаем передачу для телевидения к его юбилею. Пока все утверждали с каналом, день рождения приблизился. Приходим во ВГИК, а он говорит, что уезжает в Карловы Вары. Программа уже стояла в сетке, поэтому ничего отменять было нельзя. Нам пришлось добывать бесплатные билеты и на перекладных, через Германию, добираться до Карловых Вар. Это было безумное приключение, но все-таки мы, наконец, приехали, но нас предупредили еще в Москве, что Баталов разговаривать с нами не будет. Что делать? Каким-то чудом мы узнали, в какой гостинице он остановился. И вот мы сидим ждем, и тут народный артист СССР выходит в холл после водных процедур… Баталов очень удивился, что мы каким-то немыслимым образом добрались аж из Москвы до его отеля, мы провели с ним целый день, он даже накормил нас и в итоге получился фильм «Баталовское» (1998).

Нина Ромодановская: 
Ваши документальные фильмы сюжетно не пересекаются с Кинескопом, но тем не менее ваше авторство безошибочно угадывается. Как бы вы охарактеризовали взаимообогащение этих двух направлений вашей деятельности?

Петр Шепотинник:
Как я уже сказал, многое из не вошедшего в «Кинескоп» пригодилось для наших документальных фильмов. Это отнюдь не закон, многое мы снимали и снимаем специально, особенно в последнее время. Но так или иначе, на канале «Россия-Культура» не один раз показывали «Коллекцию Петра Шепотинника», которая была сформирована из наших архивов — уже упомянутые мною картины про Киру Муратову, Светлану Светличную, Нину Усатову, Любовь Соколову… В этом году канал «Россия-Культура» купил на два показа девять фильмов, сделанных в разное время в лаборатории «Кинескопа»: среди них «Ностальгия по Олегу», «Сорок минут с Дуровым», «Нина Меньшикова. Сердце матери», «Вячеслав Тихонов. Иволга», «Евгений Матвеев. Мужской разговор», «Баталовское»… Но все равно невозможно сформулировать, что и по каким законам соединяется, срастается… Наверное, когда я чувствовал, что для воображаемого фильма накопилось достаточно материала, мы превращали его в нечто большее.

Ася Колодижнер:
Я думаю, что секрет в монтаже. Петр Шепотинник умеет монтировать, поэтому всегда сам монтировал все «Кинескопы». «Кинескопы» — совокупность сюжетов. 

Петр Шепотинник: 
А что такое монтаж? Монтаж — это система мышления, которая принадлежит только тебе. В монтаже всегда виден авторский стиль. Я считаю, что у меня он есть. Сейчас я работаю с монтажером Алексеем Кочкиным, раньше был замечательный Алексей Васин. «Кинескоп» — ведь это еще в первую очередь верные соратники — такие как уже упомянутый мною оператор Илья Копылов, исполнительный продюсер Михаил Кукин…

Нина Ромодановская: 
Расскажите, пожалуйста, про вашу книгу. Будет ли продолжение?

Петр Шепотинник: 
У меня есть еще не изданная книга, которую я когда-то написал на основании своей дневниковой повести. Она попала в издательство АСТ, там мне посоветовали отнести в журнал «Знамя», но, предварительно ее похвалив, в итоге так и не напечатали. После этого редактор АСТ Татьяна Чурсина спросила, есть ли у меня что-нибудь другое. На тот момент я как раз, воспользовавшись паузой во времени, приводил в порядок свой безразмерный архив и как-то логически выстроил его на бумаге. Точнее, в компьютере, хотя я люблю по старинке править именно бумажный текст. Они прочитали и чуть ли не через день прислали договор. Выпуск книги совпал с работой на ММКФ, это был сущий ад, потому что необходимо было выверять фильмографии, фотографии, каждую подпись, каждый факт, к тому же разразился ковид… Но так или иначе в итоге в 2021 году я выпустил книгу «Аллегро video. Субъективная история кино». Почему такое название? Что такое, если разобраться, как не «Аллегро видео» — наша жизнь? Она стремительно, по законам «аллегро», бежит вперед, пока мы снимаем наше беспрестанное «видео»…  Ну а сейчас издательство АСТ предложило сделать вторую серию этой книги, где будут интервью только с российскими деятелями. Рукопись собрана, но ее надо очень долго приводить в порядок, редактировать. Там в сущности вся история отечественного кино в лицах за вот эти 30 лет.

Нина Ромодановская: 
Какие сюжеты нас ждут впереди?

Ася Колодижнер: 
Мы очень хотели снять фильм про Дениса Новикова, поэта невероятного таланта, о котором практически сейчас никто не знает. Это единственный поэт, послесловие к книге которого написал сам Иосиф Бродский. У Новикова был романические отношения с актрисой Эмили Мортимер («Матч пойнт», «Приключения Паддингтона 3»), она изучала русский язык и приезжала стажироваться в Москву. Они путешествовали вместе с Бродским, который дружил с родителями Эмили. Вместе с Мортимер он уехал в Англию, но брак не состоялся. Потом он вернулся в Россию и решил в 2004 году репатриироваться в Израиль, в том же году его не стало в возрасте 37 лет. Книги Дениса Новикова до сих пор выходят маленькими тиражами и моментально раскупаются. Может быть, мы еще вернемся к этому герою и снимем про него фильм.

Петр Шепотинник:
Ну и, конечно, «Кинескоп»!

Ася Колодижнер: 
«Кинескоп» – это не работа, это судьба. Обычно работа кормит человека, но к выпускам «Кинескопа» мы относимся как к детям, это мы должны позаботиться о том, чтобы он выжил.