Резо Гигинеишвили: «В «Заложниках» правда жизни и поведение артистов для меня были важнее, чем законы драматургии»

Сегодня, 15 февраля 2017 года в рамках 67-го Берлинского международного кинофестиваля / Berlin International Film Festival состоится мировая премьера фильма «Заложники», снятого в копродукции России, Грузии и Польши. Картина, в основу которой положена трагедия, произошедшая в Тбилиси в 1983 году, отобрана в программу Panorama Special. В эксклюзивном интервью порталу «ПрофиСинема» режиссер ленты Резо Гигинеишвили рассказал, как возникла идея фильма, что было самым сложным в воссоздании духа «советского времени», почему правда жизни важнее законов драматургии и многом другом.

Фаина Фардо:
Вы собирали материал и готовились к съемкам фильма семь лет. Что послужило для вас импульсом, побудившим обратиться именно к этой истории?

Резо Гигинеишвили:
Это очень живая тема, до сих пор находящая отклик в Грузии, хотя те трагические события произошли 34 года назад. Не могу сказать, что однажды меня осенило, и я тут же принял решение снять картину. Наверное, дело в целой совокупности причин и размышлений. Жизнь в разные ее периоды накладывает на человека определенные отпечатки, которые повышают «чувствительность» к той или иной теме. С возрастом что-то внутри меня поменялось, во многом из-за ухода родителей. Отчасти поэтому я охладел к такому легкому жанру, как комедия. Вернее, перестал понимать, что еще могу сказать в нем с профессиональной точки зрения. Я люблю свои работы «Любовь с акцентом» и «Без границ», но на эмоциональном уровне в этот период моей жизни у меня возникла потребность обратиться к иному жанру. Так я пришел к идее фильма «Заложники». Несколько раз отказывался от нее, затем брался снова. Был мучительный выбор, потому что тема слишком деликатная. Для того, чтобы понять и проанализировать произошедшее, нужно глубоко погружаться в историю вопроса. В целом, наверное, так сложилось, что эта тема зрела внутри меня, и однажды все сошлось – мое внутреннее состояние, тема, понимание фактуры, и история сама меня повела за собой. 

Фаина Фардо:
Соавтором сценария выступает Лаша Бугадзе. Как строилось ваше взаимодействие и как распределялись функции? Что было вашим основным принципом при написании сценария? Какими идеями вы руководствовались?

Резо Гигинеишвили:
Самое сложное – это принятие решения, когда ты находишься с материалом один на один. Замечательный режиссер и очень опытный педагог Борис Фрумин, ставший одним из сопродюсеров картины, помогал мне в работе над структурой сценария. Она основывалась на архивных материалах, протоколах допросов. Изучив документы, мы стали встречаться с участниками событий и почувствовали, что, несмотря на больную, тяжелую тему, каждый из них очень хочет выговориться. И нам показалось, что восстанавливая в памяти все детали пережитой когда-то трагедии, наши собеседники освобождались от скопившегося за эти годы груза эмоций, мыслей, переживаний. Потому что за 34 года трагедия настолько обросла легендами, что настоящие свидетели как будто перестали всех интересовать. 
Потом я обратился к великолепному сценаристу и драматургу Лаше Бугадзе. Нам обоим было важно знание и понимание быта Тбилиси тех лет. Мы начали насыщать историю подробностями, грузинским колоритом, и всем тем, что нам знакомо с детства. Решили отказаться от жонглирования драматургическими шагами, пытаясь идти за своей внутренней музыкой и интонацией. Правда жизни и поведение артистов в картине были поставлены выше, чем законы драматургии из учебника «Как написать хороший сценарий». Нам же хотелось «провалиться» в атмосферу Тбилиси 1982 года. 

Фаина Фардо:
Как происходили поиски актеров? С некоторыми их них вы уже сотрудничали на предыдущих проектах, с другими же работали впервые.

Резо Гигинеишвили:
Передо мной стояла задача найти группу молодых артистов, в возрасте от 18 до 30 лет. Кастинг начался задолго до того, как был завершен сценарий. Но мы знали, про что будем снимать и понимали, какими должны быть герои. Просмотрели несколько тысяч человек. Уже потом, когда пришло понимание, кто будет в кадре, мы с Лашей меняли реплики под конкретных артистов, чтобы текст соответствовал их органике. То есть сначала нам важно было понять природу человека, и уже под него писать конкретные диалоги. Конечно, может показаться, что при чтении субтитров этого все равно никто не заметит, но мне был принципиально важен именно этот подход, потому что, даже если ты не понимаешь языка, то в мелодике речи все равно услышишь фальшь. 

Фаина Фардо:
В картине вы сняли в том числе непрофессиональных актеров. Кого бы вы особо выделили?

Резо Гигинеишвили:
Во многих фильмах итальянского неореализма, которые я знаю и люблю, были задействованы непрофессиональные артисты. Все, за чем стояла правда, и было главным фактором при утверждении артиста на ту или иную роль. С другой стороны, в «Заложниках» сыграли и настоящие профессионалы: Дареджан Харшиладзе, Мераб Нинидзе, Автандил Махарадзе, Михаил Гомиашвили и другие. В нашем музыкальном народе, который хорошо поет, есть тонкое ухо, которое отлично реагирует на фальшь. Поэтому, мне кажется, удалось собрать ансамбль, где каждый по-своему выделяется, но при этом не тянет одеяло на себя, благодаря чему достигается многоголосие. Я бы не стал выделять никого из артистов, потому что люблю каждую актерскую работу в этом фильме.

Фаина Фардо:
Какие впечатления у вас остались от работы с молодыми артистами? Что нового вы открыли для себя как режиссера во время работы с ними?

Резо Гигинеишвили:
Я так заряжался от них, что, несмотря на тяжелейшие съемки, совершенно не уставал. Их энергия, их идеализм просто поражают! Они не ограничивались 12-часовым съемочным днем, и с огромной ответственностью подходили к работе. Например, исполнитель главной роли Иракли Квирикадзе перед съемкой сцены суда сам для себя решил, что перед этой сменой не будет есть две недели. И это не позерство, а погружение в материал и осознание своей ответственности за полноту и убедительность образа. Кто-то скажет: «А талантом или профессией не пробовали?», отвечу: это и есть талант – быть преданным своему делу до конца.

Фаина Фардо:
Как вы воссоздавали советскую эпоху? Сложно ли было добиться соответствия «духу времени»?

Резо Гигинеишвили:
Пожалуй, это был один из самых сложных производственных моментов. В нашем сознании до сих пор существует Советский Союз, ведь мы в известной степени еще не вышли оттуда. Но в материальном смысле его следов с каждым днем все меньше и меньше. Возьмем для примера самолет ТУ-134 – огромное количество этих самолетов списано, продано в другие страны, и т.д. Найти эту модель оказалось тяжелой задачей – на поиски по России и постсоветскому пространству ушло полтора года. Причем один самолет нам нужен был на ходу, чтобы он смог прилететь в Грузию, и тут – новые проблемы: наличие запрещенного двигателя, невозможность влететь на территорию Грузии, да и как объяснять службе безопасности, что это за самолет летит с советским флагом, и так далее. Кроме того, нужно было разрезать и по частям привезти еще один списанный самолет, который мы купили в Перми, чтобы потом собрать его в павильоне. Наш замечательный художник Федор Савельев, который отвечал за московский блок съемок, справился с этой задачей безупречно. 
А в грузинском блоке удивительный художник Коте Джапаридзе находил невероятные объекты. Но мы часто сталкивались с ситуациями, когда уже утвержденный для съемок объект его хозяин вдруг решал отремонтировать и закрасить белой краской советскую мозаику. 
Я считаю, что не имеет значения, как ты лично относишься к этой эпохе, - все равно у тебя нет права избавляться от оставленных ею следов. Историю нужно сохранять. 
Конечно, искали и советские машины, которых все меньше на дорогах. Дорожные знаки, указатели, вывески, светофоры – все другое. Под руководством художника по костюмам Тинатин Квирикадзе было сшито 1400 оригинальных костюмов. Мы с оператором Владиславом Опельянцем следили за тем, чтобы все элементы были «в тоне», и потом не приходилось на этапе постпродакшена «подкручивать» изображение по цветам, ведь изображение в цвете должно быть изначально заложено в характер картины. Все должно «жить» вместе – и костюм, и интерьер, и освещение. 

Фаина Фардо:
Фильм снят в копродукции Грузии, России и Польши. Участие России и Грузии кажется вполне логичным. Чем же проект заинтересовал Польшу? На каком этапе к производству подключилась Ева Пушчинска, выступившая сопродюсером ленты?

Резо Гигинеишвили:
Для меня копродукция – это новая и очень интересная практика. Ограниченность в средствах может, как ни странно, пойти на пользу картине – приходится изобретать что-то новое. Один из продюсеров Тамара Татишвили, ранее возглавлявшая Грузинский киноцентр, настоящий профессионал своего дела, сказала, что необходимо представлять проект на различных международных площадках. Мы с ней начали путешествовать по крупным зарубежным фестивалям и кинорынкам, участвовать в питчингах. Еще до запуска картины представили проект на кинофестивале в Сараево, который оказался очень полезным в плане налаживания контактов с профессионалами киноиндустрии из разных стран. Потом попали в Берлин на Berlinale Co-production Market. 
И когда речь заходит о выходе на такие крупные специализированные площадки, дело не ограничивается поиском партнера или денег. Полезен и сам процесс питчинга – он помогает лучше осмыслить проект, взглянуть на него по-новому, понять, что можно улучшить. Плюс невероятно важны советы от опытных продюсеров и сейлз-агентов, так как они помогают найти в материале слабые места. На одной из таких встреч проектом и заинтересовалась Ева Пушчинска, ранее работавшая над фильмом «Ида», лауреатом премии «Оскар». В итоге нас поддержал Польский киноцентр, затем мы участвовали в программе Work in Progress Международного кинофестиваля в Сараево, где показали несколько отснятых сцен, и получили денежный приз. Участие в таких мероприятиях очень важно, так как картина развивается на глазах профессионального сообщества, и многие его члены, возможно, сами того не подозревая, принимают участие в ее создании.

Фаина Фардо:
У фильма появились международный сейлз-агент WOLF и международный дистрибьютор WEST END еще до мировой премьеры. Вам удалось выйти на эти компании и договориться с ними на кинорынках еще на этапе развития проекта?

Резо Гигинеишвили:
Да, это стало возможным благодаря участию проекта на различных профессиональных платформах. Картину заметили. Снять ленту, и только потом пытаться ее продать – не самая верная стратегия. К нам поступали разные предложения, и мы выбрали в качестве партнера компанию WEST END. Для меня как для режиссера и продюсера важно, чтобы дистрибьютор влюбился в фильм, а не относился к нему формально, положив в свой каталог для количества. Чтобы он, как и ты сам, был заинтересован поделиться лентой с большой аудиторией по всему миру. У этой компании – именно такой подход.

Фаина Фардо:
Вы рассказываете о событиях, которые до сих пор прекрасно помнят в Грузии. Но для остального мира это малоизвестный или совсем неизвестный исторический факт. Как, по вашему мнению, будет отличаться реакция на фильм у жителей Грузии и, допустим, зрителей на Берлинале, где состоится премьера картины?

Резо Гигинеишвили:
Для меня обращение к этой теме – это попытка анализировать последние годы существования огромнейшей страны. Исследовать, как жили люди в 80-е годы прошлого столетия. Нам интересно наблюдать за взаимоотношениями между персонажами в контексте случившейся трагедии, их идеалами, бытом, страхами и надеждами. События, которые находятся в центре сюжета, для меня являются в известной степени объяснением, почему такая большая страна рухнула. И мы оказались совсем в другом мире перед другими испытаниями. Вот об этом мне и хочется беседовать с аудиторией по всему миру. Для меня показ в рамках Берлинале – это возможность найти свою аудиторию. Картина рождается тогда, когда ее видит зритель, и мне очень интересно, как фестиваль примет картину.