ТОП-10
кассовых сборов

20 октября 2016 года в широкий российский прокат выходит фильм-катастрофа «Ледокол» производства «Продюсерской фирмы Игоря Толстунова» (дистрибьютор – компания Наше кино). В эксклюзивном интервью порталу ПрофиСинема режиссер картины Николай Хомерики рассказал о своем первом опыте работы над высокобюджетным зрительским проектом, использовании компьютерной графики, подходе к актерской игре, взаимодействии между персонажами и особенностями их создания, а также о том, какое имя дали айсбергу создатели «Ледокола» и многом другом.

Корреспондент:
Давайте обо всем по порядку. Как вы попали в проект «Ледокол»?

Николай Хомерики:
Ко мне обратился продюсер Игорь Толстунов, сказав, что у него есть проект фильма о реальном событии 1985 года, дрейфе ледокола «Михаил Сомов». С моей стороны был моментальный отклик. Это был литературный сценарий «Ледокола», описывающий случившееся очень достоверно, по хронометражу – часа на три. После его прочтения к проекту возник безусловный интерес, но все-таки оставалось ощущение, что этот фильм может снять и кто-то другой. Мы договорились, что я сделаю сценарий более кинематографичным. Так началось мое исследование быта полярников, дрейфа, Антарктиды в целом. В конце концов, тема меня так затянула, что я не только был готов снимать этот фильм, но даже более того – не отдал бы этот материал никому другому.

Корреспондент:
Но при этом вы не числитесь среди авторов сценария.

Николай Хомерики:
В итоге та сценарная версия, которую я разрабатывал, не прошла – «тендер» выиграл вариант Алексея Онищенко и Андрея Золотарева. Моя история была похожа на экзистенциальную драму в духе «Выжившего» Иньярриту, а Игорь Александрович хотел более зрительское кино. Но я уже был так вовлечен в эту историю, что не мог отказаться.

Корреспондент:
Как строилось взаимодействие с продюсером? Игорь Александрович профессионал своего дела, который знает, чего хочет, и если подбирает режиссёра, то уверен в нем. Почему он поверил в вас, и как проходило ваше сотрудничество на площадке?

Николай Хомерики:
Игорь Александрович уже работал с большим проектом «Метро», но там были свои нюансы, не всегда применимые к «Ледоколу». Мой же единственный опыт съемок крупного фильма – картина «Беляев», которая так и не была завершена. Поэтому мы все учились, пытались понять, как работает зрительское кино. Диалог с продюсером велся постоянно, особенно на подготовительном этапе. При этом радует, что всегда удавалось найти золотую середину. Мне не приходилось делать того, чего я считал неправильным. В свою очередь, я всегда прислушивался к советам продюсера. Было интересно познавать особенности работы над фильмом для широкой аудитории.
И если на подготовительном этапе мы сотрудничали очень плотно, то во время съёмок я ощутил полную свободу действий. Со стороны продюсера была только помощь. Игорь Александрович отсматривал материал, изредка мы обсуждали некоторые вопросы. Не было ситуации, когда продюсер сидел на площадке и контролировал каждое движение режиссёра.

Корреспондент:
Давайте поговорим о «персонаже», который присутствовал все время в кадре, но не был на съёмочной площадке. Айсберг, у которого даже имя есть.

Николай Хомерики:
Мы долго вместе со сценаристами выбирали ему имя. В итоге решили связать его с «Бриллиантовой рукой», назвав Семеном Семеновичем. На мой взгляд, эта параллель не очень очевидна: не каждый молодой зритель, к сожалению, поймёт эту отсылку, но все же надеюсь, что публика ее «считает».
На площадке, конечно, вместо айсберга были синие экраны. Специалист по CG сообщал, где айсберг находится, какая погода должна быть в кадре в соответствии с предыдущим. Потому что метеоусловия в Мурманске меняются каждые два часа, а бывает, что кадры на стыке снимаешь с промежутком в неделю. Нужно было включать воображение, и в этом был главный вызов при работе с этим «персонажем».

Корреспондент:
В фильме, по сути, нет одного центрального героя. Есть два капитана, борющихся за власть. Вы намеренно подошли к концепции без единого протагониста?

Николай Хомерики:
Это столкновение двух видений, двух характеров: рискованного молодого человека и более взрослого, рассудительного. Они соревнуются друг с другом, но у них общая проблема – дрейф. Эти герои – две стороны одной медали.

Корреспондент:
У вас в фильме есть женские персонажи и необычная любовная линия. При этом вы обошлись без стандартных флэшбеков с прощаниями, а показали уже текущее положение вещей. Что вы делали, чтобы женские персонажи не уступали мужским, ведь им уделяется намного меньше экранного времени?

Николай Хомерики:
Мне кажется, настоящее куда интереснее показывать, чем прошлое с флэшбеками. Жизнь на материке мы показываем параллельно с дрейфом в Антарктиде. Мне очень нравится работать с женскими персонажами, при том, что «Ледокол» - это фильм про мужчин. Я старался, чтобы обе девушки за короткие промежутки экранного времени смогли раскрыться и показаться зрителю душевными и интересными. Женщина всегда отвечает за подсознательную эмоциональную составляющую, поэтому мне и хотелось добавить этому «мальчишескому» кино женскую ноту.

Корреспондент:
«Ледокол» - сложнопостановочное кино, в котором много графики, что тоже было в новинку для вас. Какая сцена была самой трудной в постановочном плане, а какая – с актёрской точки зрения?

Николай Хомерики:
Что касается постановки, то сложного было очень много. Непросто было снимать в тонущем вертолёте. У нас была специальная декорация в Крыму в бассейне, где на кране висел вертолёт, в котором находились артисты. Да и в целом сложных сцен было множество. Когда снимали эпизод затопления трюма, все ходили в резиновых сапогах, по пояс в воде, а с оборудованием работать в такой среде еще сложнее. На палубе в Мурманске за 15 минут промерзали до мозга костей. Очень много примеров.
С актёрской точки зрения, пожалуй, сложнее всего оказалась сцена бунта на корабле. Интересно, что как в самом фильме, так и на площадке, столкнулись два видения: у Пускепалиса и Федорова были разные взгляды на развитие событий, и их герои в фильме вставали в оппозицию. Я постарался использовать несогласие артистов и в кадре.

Корреспондент:
Мне кажется, самый сложный и противоречивый персонаж получился у Алексея Барабаша. Как вы создавали этого героя?

Николай Хомерики:
Это действительно сложный персонаж, которого раздирают сомнения, на фоне этой катастрофы он мечется от одной стороны к другой. Не буду говорить, что с ним происходит в итоге. С Алексеем Барабашом было очень интересно придумывать детали. Вообще, мне очень повезло, что артисты предлагали свои варианты, добавляли тонкости своим героям. Алексей, пожалуй, был чемпионом по этим предложениям, за что я ему очень благодарен. В итоге в фильме появились моменты, которых изначально не было в сценарии.

Корреспондент:
Иногда вы по нескольку раз задействуете в своих фильмах одних и тех же актеров. В этот раз речь идет об Александре Яценко. «Ледокол» - ваш третий совместный проект. Чем вас привлекает сотрудничество с этим артистом?

Николай Хомерики:
Таких актёров, как Саша Яценко, мало, и им всегда хочется найти «место на корабле».

Корреспондент:
Действие происходит в 1985 году, но при этом время не ощущается – возникает ощущение, что такая история могла бы произойти и сегодня. Вы специально добивались этого эффекта?

Николай Хомерики:
Да, это обсуждалось на этапе разработки с продюсером. Мы снимали не историческое кино, которое показывает страну в 1985 году. В приоритете было то, чтобы происходящее воспринималось современным зрителем как актуальное и интересное. Я всегда стараюсь снимать безвременные истории, которые не устаревают, и «Ледокол» не стал исключением.

Корреспондент:
Тем не менее, вы пытались добиться максимальной аутентичности. У вас был консультант на площадке. Были ли советы, которыми он вас удивил?

Николай Хомерики:
Да, сначала нас консультировал Юрий Алексеевич Настеко, который долгие годы был капитаном судна «Михаил Сомов». Он не участвовал в дрейфе 1985 года, но попадал в такие ситуации в 1990-х. Практически каждую сцену он отсматривал и говорил, насколько происходящее достоверно.

Корреспондент:
Были несовпадения между тем, что вы задумывали изначально, и его советами?

Николай Хомерики:
Скажем так, было много вещей, которые необходимо более глубоко понимать, чтобы правильно сделать. Например, какие команды даёт капитан, то есть техническая терминология. Также он высказывал своё мнение о поведении людей в подобной ситуации. Иногда мы принимали его советы, а иногда нет, потому что всё равно в некоторых случаях приходится жертвовать реалистичностью в пользу интересной истории.

Корреспондент:
Вы не пытались добиться документальности, сделать протокол событий 1985 года, а хотели художественно их осмыслить, показав свою версию развития событий?

Николай Хомерики:
Конечно. Знаете, в США различают понятия: based on a true story и inspired by a true story. Для меня это второй случай. «Ледокол» - это картина, сюжет которой был вдохновлен событиями дрейфа 1985 года.

Корреспондент:
Какой опыт вам дало участие в проекте «Ледокол»? Как работа над этим фильмом повлияла на вас?

Николай Хомерики:
Я получил опыт работы с артистами в ситуации, когда нужно найти такой вариант подачи, чтобы она, с одной стороны, была тонкой и правдивой, а с другой – зрительской. Пройдя через это и наблюдая реакцию первых зрителей, начинаешь понимать, что работает, а что нет. Я предоставил каждому артисту возможность играть в том ключе, в котором он органичен, но при этом старался сделать так, что это смотрелось, с одной стороны, понятно (то есть немного более ярко, чем в реальной жизни, но не настолько плакатно, как в сериалах) – такая манера игры характерна для зрительского кино. С другой стороны, мне хотелось внести в их игру психологичность, глубину и достоверность.

Корреспондент:
Вы хотите продолжать снимать масштабное кино или вам ближе нечто камерное?

Николай Хомерики:
Я бы хотел быть как Роман Полански, то есть снимать и большие зрительские проекты, и авторское кино. Именно над этим я работаю. В большом кино тоже хочется попробовать себя в разных жанрах. Так сложилось, что следующий мой проект – психологический триллер, фильм по роману Сергея Минаева «Селфи». Я работаю с командой фильма «Духless», но эта картина отличается от предыдущих экранизаций романов писателя. Она повернётся больше к психологизму, в сторону работ Финчера. Наверное, это не такой кассовый жанр, как фильм-катастрофа, но тоже хочется сделать его зрительским. У главного героя, которого играет Константин Хабенский, появляется двойник, с которым протагонист борется. Съемки начнутся через две недели.