Сергей Бодров: «Я – человек азартный, и мне захотелось попробовать свои силы в новом для меня жанре»

1 января 2015 года в России выходит фильм «Седьмой сын» - первый голливудский проект Сергея Бодрова. На стенде Russian Cinema, в рамках кинорынка AFM, проходившего в ноябре в Санта Монике, главный редактор портала «ПрофиСинема» Нина Ромодановская поговорила с режиссером о том, как ему работалось в жанре фэнтези, особенностях кинопроизводства в Голливуде и о возможном возвращении Бодрова в независимое кино.


Нина Ромодановская:
1 января 2015 года в России выходит «Седьмой сын» - ваша первая голливудская картина. Почему вы взялись за этот проект?

Сергей Бодров:
Я взялся за этот проект по нескольким причинам. Во-первых, я - человек азартный, и мне захотелось попробовать свои силы в новом для меня жанре. Во-вторых, увидел в этом материале не только развлекательный потенциал, но и смысл.
Кроме того, когда ты получаешь предложение от крупных американских киностудий, очень важно понимать, с какими именно людьми надо будет сотрудничать. Опыт такой работы может стать или кошмаром, или увлекательным приключением. Ставки высоки, а профессиональные люди могут быть достаточно жесткими.
У меня уже был опыт работы с Columbia Pictures. Мы делали фильм Running Free («Бегущий свободным», 1999). Это детская история про лошадей, в которой события разворачивались в Африке. Сначала работа над проектом была для меня настоящим счастьем: Африка, лошади, про которых никто не будет спрашивать: «Какая лошадь откроет бокс-офис?» (как иногда любят спрашивать в Голливуде продюсеры про актеров), копродюсер Жан-Жак Анно, хорошая группа, художники… Но, когда мы закончили картину, начались проблемы. На тест-скрининге с фокус-группой из 30 человек один мальчик задал вопрос: «Почему в фильме никто не говорит?» Действительно, по сюжету после 8 минуты в фильме никто не разговаривает потому, что это история про лошадей, которые во время Первой мировой войны остались в Африке без хозяев. Но вся студия во главе с президентом всерьез задумалась: а действительно, почему никто не разговаривает в картине? Я доказывал, что отсутствие речи в фильме, где герои – животные, обосновано, но им понадобилось, чтобы лошади заговорили. В результате, когда картина была выпущена, в нее уже было добавлено много глупостей.
Так я понял, что важно «оказаться в одной лодке» с людьми, которые глупостей не делают. В нынешнем случае такими людьми оказались руководители компании Legendary. Это два умных, симпатичных партнера – с чувством юмора и с головой. Они финансировали хорошо известные хиты: «300 спартанцев» и «Мальчишник в Вегасе», но пока были «на заднем сиденье», как здесь говорят. А на «Седьмом сыне» решили стать продюсерами.
Проект они вынашивали давно, но на доработку сценария у нас все равно ушло полгода. Важно понимать, что работая в жанре фэнтези, мало просто написать сценарий и подобрать хороших актеров, нужен концепт-арт, которым ты сможешь удивить. Нужна фантазия, причем не только собственная, но и людей, которые погружены в этот жанр и понимают как не повториться, не сделать то, что уже было.
В фильме получились очень интересные герои. Взять, например, персонажа Джеффа Бриджеса. Он - охотник на ведьм и кузнец, сам делает оружие и к тому же читает много умных книг. Поэтому я предложил сделать для него кузницу-библиотеку. Для этого мы соорудили трехэтажную декорацию жилища, где на первом этаже – огонь и лава, на втором – гостиная с висящим по стенам оружием, а на третьем – библиотека. Это было новым словом, на других картинах такого размаха еще не было.
Над визуальными образами работал художник-постановщик «Аватара» Роберт Стронберг и молодой талантливый парень из Рыбинска Антон Кокарев. Антон – настоящий специалист по монстрам, со свежим взглядом. Он сделал очень оригинальные зарисовки. Большая часть из них - 25 картинок, легла в основу концепт-арта, с которым мы пришли на переговоры к Warner Bros. (компания занимается выпуском фильма), и убедили их, что картина будет интересной и необычной. На масштабных фэнтези-проектах в Голливуде, кстати, в отличие от нашей практики, где для получения денег достаточно просто сценария, обязательно еще нужно делать художественную разработку образов – концепт-арт.


Нина Ромодановская:
Вы участвовали в этом проекте как приглашенный режиссер. Как строилась работа с продюсерами? Как в Голливуде делятся зоны ответственности?

Сергей Бодров:
Как правило, сначала идея обсуждается в узком кругу, пишется сценарий. Я работаю с каждым сценаристом. Продюсерская команда делает заметки по каждому драфту. Например, сделано 20 предложений, с частью я могу согласиться, но два пункта кажутся мне совершенно бессмысленными. Естественно, я пытаюсь добиться, кто их придумал, но узнать это невозможно. Вполне может быть, какой-то ассистент что-то написал от себя. Но можно убедить продюсеров, что эти предложения не сработают и отказаться им следовать.
После получения окончательного драфта, я что-то сокращаю, если требуется, а потом начинаю репетиции с актерами. В случае с «Седьмым сыном» продюсеры положились на меня в кастинге. Джулианну Мур, Джеффа Бриджеса, Алисию Викандер я сам выбрал. Алисия, кстати, на тот момент была неизвестной шведской актрисой. Но, несмотря на десятки американских хорошеньких кинозвезд, предложенных студией, мы взяли на роль молодой ведьмы именно ее, потому что она действительно необычная.
Конечно, у продюсеров всегда есть свои соображения, каким образом увеличивать прибыльность картины. Томас Тулл, например, попросил меня снимать в 3D, потому что на рынках России, Бразилии, Китая очень востребован этот формат. Но я отказался, потому что съемки в 3Д замедляют процесс. Вместе с оператором мы решили снимать картину в 2D, а потом ее конвертировать. Тулл, которому, прежде всего, важен результат, согласился.

Нина Ромодановская:
А что происходит на этапе постпродакшена?

Сергей Бодров:
Предугадать изначально, на этапе сценария, что в конечном итоге будет работать на прибыльность проекта, практически невозможно. Поэтому в Америке все большие студии используют тест-скриннинги. Они проводятся после режиссерского монтажа картины, на который, по правилам Гильдии режиссеров США, мне дается 10 недель. На тест-скрининге «Седьмого сына» стало ясно, что женская аудитория вполне удовлетворена, а вот мужская – несколько процентов не добирала. Мы поняли, что молодой герой недостаточно активен, ему не хватает материала. Были дописаны дополнительные сцены, мы их сняли, после чего показатели стали выше. Это нормальная практика для студий. В любом случае, досъемки менее затратны, чем потери, которые можно понести после выпуска картины.


Нина Ромодановская:
В США фильм выходит позже, чем в России, где он позиционируется, как голливудский проект Сергея Бодрова, а какие особенности фильма выносятся на первый план в Америке?

Сергей Бодров:
В первую очередь, в Америке акцентируют внимание на звездах и на том, что фильм снят по известной книге. Про себя я в пресс-релизе прочитал: «Русский режиссер, несколько раз номинировался на Оскар, умеет работать с актерами». То есть я всё еще позиционируюсь как национальная экзотика. Но раз так нужно для паблисити, я не спорю.

Нина Ромодановская:
Чем отличаются голливудские принципы работы режиссера с творческой группой от российских?

Сергей Бодров:
Когда в Голливуде делаешь картину с высоким бюджетом, поражают, в первую очередь, размах и качество. На студии мне сказали: «Напиши список, кого ты хочешь в команду». И я написал. Первое - художник Данте Ферретти. Он – гений, обладатель трех Оскаров, работал с Пазолини, Феллини, Скорсезе. Он, к счастью в это время оказался свободен. Мы с ним встретились, понравились друг другу, что очень важно, ведь Ферретти тоже может выбирать, с кем ему работать. Художница по костюмам - Жаклин Уэст, которая сделала три картины с Дэвидом Финчером, работала с Терренсом Маликом. Оператор на нашей картине тоже высококлассный – Томас Ньютон Сигел, который снял «Люди Икс: Дни минувшего будущего». Он – настоящий энтузиаст, снимает сам, хотя такого класса операторы обычно только следят за съемкой.
Если говорить о принципе, то в отношении сотрудничества режиссера с группой в Голливуде действует система, которую я называю «с тобой не спорят». Когда, принося эскизы, великий Феррети спрашивал меня: «Как тебе, Сергей?», то я обычно все одобрял. Но один раз я попросил его расписать разрушенную церковь в стиле фресок Феофана Грека. Он бросился искать альбомы иконописца, все изучил, сделал как я хотел и сам остался очень доволен. Потом в этой декорации мы поздравляли его с третьим Оскаром.
За работу специалистов по спецэффектам отвечал Джон Дайкстра, патриарх американского кино, сделавший «Звездные войны». Вначале команда под его руководством делала превизы – черновые компьютерные эффекты, по которым можно было понять, куда мы двигаемся и что надо исправить. Мы давали свои указания и работа продолжалась до тех пор, пока эффекты не утверждались.
В Голливуде, как правило, актеры приезжают на репетиционный период за три недели до съемок. Джефф Бриджес прилетел в Ванкувер, где мы снимали, с написанной на 25 страницах биографией персонажа. Вообще, Джефф поначалу не хотел сниматься и я его долго уговаривал, но когда он понял, каков его герой, сказал «да». А если здесь актеры говорят «да» – это 100%, в отличие от наших звезд, которые соглашаются, а потом еще в пяти фильмах снимаются.
Бен Барнс по-настоящему боролся за роль ученика Бриджеса, а вот когда получил, немного зазвездил. Я тихо сказал ему: «Ты знаешь, Джефф меня спрашивает, почему у нас по сценарию герою 17 лет, а играет его 27-летний парень? Поэтому тебе как взрослому актеру, на помощь Бриджеса рассчитывать не приходится. Если ты роль не потянешь, он тебя просто порвет». Бен поверил, что Джефф его выгонит. Я его успокоил, что такое не случится, если я им буду доволен. Парень сразу взялся за ум.


Нина Ромодановская:
Вы запустились с проектом задолго до известных событий в России. Изменилось ли после них отношение к вам? Ощущаете ли вы последствия политических решений в своей работе и жизни?

Сергей Бодров:
Лично меня не коснулась эта политическая ситуация. Естественно, отношение к России изменилось, страна оказалась в изоляции, потеряла много союзников и партнеров. Но на конкретных людях это, как правило, не отражается. Со мной разговаривают, прежде всего, как с режиссером, а то, что я из России – это уже второй вопрос.

Нина Ромодановская:
Вы с Джеффом Бриджесом договорились после «Седьмого сына» поработать на каком-нибудь небольшом независимом проекте. Эти планы еще актуальны?

Сергей Бодров:
Пока у нас с ним нет конкретных совместных творческих планов, но всё может быть. Сейчас я веду переговоры о копродукции с Китаем, который через 2-3 года станет рынком номер один. Хочу снять следующую часть «Монгола», где речь пойдет о последнем годе жизни героя. Китайская сторона, скорее всего, выступит мажоритарием на этом проекте. К «маленькому кино» тоже хочу вернуться, есть русская история.

Нина Ромодановская:
Хотелось бы вам поработать над экранизацией российской или мировой классики?

Сергей Бодров:
Было бы интересно экранизировать роман Томаса Манна «Иосиф и его братья». Давно думаю о том, как снять фильм по книге Владимира Жаботинского «Самсон Назарей». Это сильная литература.