"Да пошли вы все!" На экраны выходит новый фильм "Все умрут, а я останусь"

21 октября сразу в трех залах кинотеатра "Формула Кино Европа" состоялась премьера фильма "Все умрут, а я останусь" режиссера Валерии Гай Германики. Чтобы выяснить, чем примечательна эта картина, мероприятие посетил наш корреспондент.

Среди кинематографистов бытует мнение, что об уровне фильма можно судить по первым минутам экранного действа. Как правило, этот принцип срабатывает безотказно. По выражению Александра Митты: «То, что лишено энергии жизни сегодня, лишено ее навсегда». С этой точки зрения меня постигло разочарование. Проходит одна минута, другая, уже пошла третья… а фильм не цепляет.

Но вот Катя входит в свою комнату, смотрится в зеркало (почти как Наталья Негода в картине "Завтра была война"), и – совершенно внезапно – понимаешь, что оторваться от экрана уже невозможно. Фильм действует по принципу снежного кома: чем дальше, тем сильнее затягивает.

Сюжет можно выразить одной небезызвестной фразой: «Начали за здравие, закончили за упокой». А если конкретнее, то все просто: три подруги с нетерпением ожидают школьной дискотеки, которую могут отменить из-за того, что одна из них рассорилась с учительницей. Они клянутся дружить и поддерживать друг друга, «пока не вырастут», но, судя по всему, взросление происходит слишком быстро, и к финалу больше нет коллективного «мы», - остается только три индивидуальных «я».

Первая аналогия, возникающая при просмотре, – «Детки» Ларри Кларка, но у Кларка все слишком причесано и гламурно, лекально и шаблонно. Если «копать» глубже, то возникает аналогия с другим фильмом, снятым на закате советской эпохи, ровно за двадцать лет до выхода картины Гай Германики, а именно «Пусть я умру, Господи». И там, и здесь – проблемы взросления, но если у Григорьева (режиссер фильма «Пусть я умру, Господи», - прим. ред.) был и бог, и настоящая дружба, то у Германики все, как у Ницше: «Бог умер, бог убит». Да и, собственно, героиням вовсе не до бога, их волнуют проблемы куда более прозаические: «Хорошо было бы, если бы взрослые сдохли». Это маркер, говорящий о сломе эпох и смене мировоззрений. За двадцать лет многое поменялось, пройден целый путь от «я умру» до «я останусь», от самоотречения до непоколебимого намерения жить дальше, любой ценой и несмотря ни на что.

Поначалу смотреть фильм действительно тяжело: дрожащая камера буквально нервирует, а засилье крупных планов вызывает отторженье. Речь персонажей режет слух, и невольно встает вопрос, как далеко они зайдут в демонстрации всего этого «реализма». Но постепенно перестаешь обращать на это внимание – критик умирает, а остается зритель. И когда в конце фильма Катя «выдает» родителям целую тираду в таких выражениях, что уши любого пуританина тут же «завянут», это не вызывает протеста, и кажется, что никаких других слов здесь подобрать попросту нельзя, что в этой ситуации можно ответить только так, и никак иначе. Как сказала Лив Ульман: «Когда смотришь плохой фильм, то начинаешь анализировать его с точки зрения режиссуры, но, если фильм хороший, сразу становишься зрителем».

Это фильм без оглядки на других и желания кому-то понравиться, и как раз по этой причине он нравится, со всеми своими резкостями и шероховатостями. И, мысленно прочерчивая траекторию, по которой движется сюжет, нельзя не отметить, что режиссер начинает картину с бытовухи, а заканчивает высокой поэзией (хотя поэтические строки, звучащие в фильме, совсем не настраивают на лирический лад).

Что особенно впечатляет, так это актерская игра. В этом фильме вообще нет ни единого актера (даже эпизодника), который бы фальшивил. Органичны все до единого, но особенно потрясают Полина Филоненко, Агния Кузнецова и Ольга Шувалова. Эти девушки (так и просится на язык «девочки», потому что смотришь на них и видишь настоящих четырнадцатилетних подростков, а не выпускниц театральных вузов) играют воистину бесподобно. Хотя "играют" - слово не совсем подходящее. Они просто живут, а это гораздо ценнее.

У тех, кто видел ранние работы Гай Германики, может сложиться впечатление, что она повторяется. А она просто «делает фильм о себе», «как любой нормальный вменяемый художник». «Все умрут, а я останусь» - это новый виток творчества режиссера, и с каждым разом у нее получается все лучше и лучше.

Фильм ждет ограниченный прокат, что огорчает, потому что до своей целевой аудитории он так и не дойдет. И, сама будучи человеком, не так давно сошедшим со школьной скамьи, понимаю, что из фильма ничего убавить нельзя (добавить – возможно, но это уже мои личные коннотации), ведь, как известно, «из песни слов не выбросить». А те, кто уверяет, будто картина – это «наглый поклеп на действительность», либо находятся слишком далеко от этой действительности, либо просто не хотят ее принять.

Режиссер уверяет, что она «не расставляет акценты». А их и не нужно расставлять. Пусть каждый почерпнет то, что нужно лично ему, а намеренное навязывание какой-то точки зрения было бы излишне. Здесь нет претензии на безусловную истину. Просто показана жизнь как она есть, без прикрас и идеализации. И именно это главное, потому что, говоря словами Риммы Казаковой:

И жизнь – не выставка, не сцена,
Не бесполезность щедрых трат,
И если что и впрямь бесценно,-
Сердца, которые болят.

А в том, что они болят, нет никаких сомнений. В финале Катя плачет, а это говорит о том, что «все-таки болит душа, и, значит, излечима»…