Андрей Плахов: «Кинопроцесс не дает расслабиться…»

Андрей Плахов, долгие годы проработавший на ответственном посту президента ФИПРЕССИ – один из немногих критиков, известных и за рубежами нашей родины; эксперт, аналитик и эрудит, фестивальный завсегдатай, в свое время даже написавший книгу о фестивалях. За вклад в киноведение ему даже вручили Орден Почетного Легиона, единственному в нашей стране. Так что обращаться к нему можно как к «шевалье» (официальный титул кавалеров этого Ордена). Наш корреспондент задал Андрею Степановичу несколько вопросов касательно фестивалей вообще и в частности: что они означают для мировой культуры?

Диляра Тасбулатова:
В ХХ веке – так случилось – кинематограф достиг такой высоты, что уже мог тягаться с литературой в осмыслении реальности, в метафизике и даже в философии. Бергман, Тарковский, Брессон – тому примером. Какую роль, по-твоему, в такой главенствующей роли кино играли фестивали?

Андрей Плахов:
Киноискусство достигло своих вершин дважды – в конце 20-х и в конце 60-х годов: в обоих случаях изобретался новый язык для формирования художественного мира. Сами режиссеры, работавшие тогда – Эйзенштейн, Бунюэль, Бергман Годар – были философами культуры. Остальное время кино развивалось преимущественно как аттракцион и развлечение: на этой основе вырос, в частности, Голливуд. Не случайно в Америке нет ни одного важного фестиваля, единственное исключение – Торонто, но это все же Канада. А для Европы и Азии фестивали (как и придумавшие их критики) играли ключевую роль, начиная с 50-х годов. Они формировали концепцию нового кино и продвигали его по направлению к широкой публике.

Диляра Тасбулатова:
Играют ли фестивали и сейчас прежнюю роль? Или все мельчает?

Андрей Плахов:
Фестивали по-прежнему важны, несмотря на компромиссы с коммерческим кино. Сегодня есть режиссеры, которые ищут выход из кризиса киноискусства. Эти режиссеры, конечно, не равны по масштабу классикам, и у них нет широкой публики: тем более им нужна поддержка фестивалей.

Диляра Тасбулатова:
В прошлом интервью ты мне сказал, что не согласен с утверждением, что, мол, язык кино никогда больше не обновится и что все открытия позади. Мы ждем нового гения?

Андрей Плахов:
Сегодня всех увлекает взрыв технологий. Когда это помешательство войдет в берега, настанет время и для искусства.

Диляра Тасбулатова:
Присутствуя в качестве обозревателя и эксперта на многих фестивалях, заметил ли ns эволюцию в развитии фестивалей? Стали ли они более концептуальными, нежели раньше?

Андрей Плахов:
Фестивали с трудом выдерживают усилившуюся конкуренцию, Борьба амбиций не идет им на пользу. В результате на одних фестивалях физически невозможно увидеть даже треть программы, а на других нечего смотреть. И то, и другое плохо.

Диляра Тасбулатова:
Как большая политика сказывается на фестивалях? Ты помнишь печальную судьбу Альберто Барберы, директора Венецианского кинофестиваля, который был не согласен с давлением администрации Берлускони? То же самое постигло и Морица Де Хаделна, многолетнего директора Берлинале. И вот теперь, похоже – Марко Мюллера, нынешнего директора Венецианского смотра…

Андрей Плахов:
Ну, Мюллер долго просидел в Венеции. Это, конечно, самый турбулентный фестиваль – из-за нестабильности итальянской политической жизни. Не исключено, что «турбуленции» настигнут и Канн в связи с уходом Жиля Жакоба. Однако важно, чтобы вмешательство политиков не приводило к цензуре. Тот же Канн пока не может ответить на им же поставленный вопрос: пригласят ли туда следующий фильм Ларса фон Триера, или он по-прежнему будет персоной нон грата?

Диляра Тасбулатова
Какую роль, по-твоему, сыграл восточный кинематограф – китайский, иранский, японский – в изменении климата и художественных приоритетов европейских фестивалей? Повлиял ли он и в целом на язык кино европейских режиссеров, как тебе кажется?

Андрей Плахов:
Например, японская манга нашла множество поклонников и подражателей в Европе. На фестивале в Локарно манге была посвящена огромная ретроспектива. К тому же азиаты каждый год выигрывают на крупнейших фестивалях. Есть и обратная связь: не стоит забывать о влиянии европейского кино на становление важных азиатских режиссеров – Цай Миньляна, например.

Диляра Тасбулатова:
Что ты думаешь о пасьянсе призового расклада? Почему он так часто несправедлив?

Андрей Плахов:
Когда в программу попадают эстетически несовместимые фильмы, невозможно выработать внятный критерий. К тому же в жюри в последние годы попадает по 3, а т о и по 4 актера (или актрисы) и ни одного критика, способного хоть что-то объяснить. А без интеллектуальной составляющей в жюри никак нельзя…

Диляра Тасбулатова:
Что ты думаешь о фигуре Жиля Жакоба (экс-президента Канна – от автора)? Мне кажется, что он чуть ли не один в целом мире сдвинул вектор развития кинематографа…

Андрей Плахов:
Да, этот человек сумел защитить бастион искусства в эпоху наступления массовой культуры по всем фронтам…

Диляра Тасбулатова:
Почему, как ты полагаешь, ММКФ никак не может вписаться в мировое пространство? Соответствует ли он своей «тарификации» - классу А?

Андрей Плахов:
Понятие «класс А» давно превратилось в анахронизм. Важнейшие фестивали в Роттердаме и Торонто вообще не классифицированы, и это им нисколько не мешает. ММКФ занимает место в ряду формальных А-фестивалей. Реальны же в этой группе только Канн, Венеция, Берлин, из азиатских – Пусан. Соревноваться с ними бессмысленно, но и в рамках существующих обстоятельств ММКФ мог бы многое сделать, чтобы стать более привлекательным для гостей и публики.

Диляра Тасбулатова:
Какое значение, по-твоему, имеют маленькие фестивали – вроде минского «Листопада», где программа могла бы посоперничать с «большими»: с приходом Игоря Сукманова, разумеется…

Андрей Плахов:
Когда фестиваль делается человеком со вкусом, к тому же не циником, это большой плюс. Особенно на таких территориях, как Белоруссия, которую киноманской Меккой явно не назовешь.

Диляра Тасбулатова:
На круглом столе «Кинотавра» ты говорил о том, что в даже если фильмы не попадают в прокат, мы их можем видеть на многочисленных фестивалях. И вдруг я подумала о том, что черт с ним, с прокатом, фестивали – и есть альтернативный прокат. После успеха «Бабла» я больше не верю в то, что зритель способен считывать смыслы. То есть прокат сделал свое дело: уже и критики хвалят это самое «Бабло»…

Андрей Плахов:
«Бабло» обречено на успех – в кавычках и без кавычек. Никакой трагедии в этом нет, хотя смешно читать восторги профессионалов по этому поводу. Такому кино как раз место в обычных мультиплексах, а не в фестивальных залах.

Диляра Тасбулатова:
Вот и я о том же… И последнее – что лично тебе дали фестивали? Я полагаю, что кино в целом более подвержено международному надзору, нежели литература, и посему в Канн «Бабло» не привезешь. Так вот, являясь для молодых и не очень, вроде меня, критиков, критерием вкуса, по которому все равняются, не испытываешь ли ты давления ответственности? Такой интеллектуальной усталости от повышенного внимания и ожиданий?

Андрей Плахов:
Кинопроцесс не дает расслабиться. Все время что-то новое происходит, что надо как-то уложить в голове. Для этого и существует опыт, в частности, фестивальный, которому я чрезвычайно обязан. Чем длиннее твоя фестивальная история, тем больше шансов понять, что происходит в кино сегодня. Потому что посмотреть «все кино» в компьютере – это совсем другое дело.