ТОП-10
кассовых сборов

Сегодня, 24 февраля 2013 года кинематографисты прощаются с великим режиссером Алексеем Юрьевичем Германом, похороны которого пройдут на Богословском кладбище Санкт-Петербурга. Гражданская панихида состоится в павильоне киностудии «Ленфильм», отпевание – в соборе на Конюшенной площади. После смерти Германа как российский, так и мировой кинематограф понес невосполнимую утрату, и деятели отечественного кино скорбят, рассказывая, как повлияло на них творчество Алексея Юрьевича.

Алексей Попогребский, режиссер:

Андрей Смирнов, режиссер:

Андрей Плахов, кинокритик, президент ФИПРЕССИ (FIPRESCI):

«Немного не дожив до 75 лет, умер режиссер Алексей Герман.

На сухом языке фактов его жизнь можно рассказать в пяти предложениях. Родился в семье известного писателя Юрия Германа, окончил мастерскую Григория Козинцева в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии. Под началом Георгия Товстоногова поработал в БДТ, оттуда ушел в кино. Был сорежиссером Григория Аронова на «Седьмом спутнике», но самостоятельно дебютировал военной драмой «Операция «С Новым годом!»« — фильм пролежал на полке 15 лет и вышел под названием «Проверка на дорогах». Единственным сравнительно благополучным германовским кинопроектом стала картина «Двадцать дней без войны». После этого он снял еще три фильма — все с трудной судьбой: «Мой друг Иван Лапшин» продирался сквозь цензурные мытарства; «Хрусталев, машину!» не был понят даже многими профессионалами; работа над «Историей арканарской резни» растянулась на много мучительных лет. И шестое, суммирующее предложение: все означенные фильмы, включая еще не завершенный, но знакомый по фрагментам, стали классикой.

На самом деле жизнь и смерть Алексея Германа принадлежат не фактографии, а мифологии культуры, и в данном случае ни «Бог умер», ни «Гибель богов», ни сравнения с античными титанами и атлантами не звучат пафосными гиперболами. О съемках его последнего фильма по роману Стругацких уже снята документальная лента, которая так и называется — «Трудно быть богом». Нечеловеческий перфекционизм Германа и его суровая требовательность к коллегам стали легендарными. Рассказы о том, как он водил артистов в морг, заказывал десятки кожаных пальто образца 1953 года и заставил Леонида Ярмольника вываляться в грязи, чтобы смыть лоск благополучия, стали апокрифами. Неважно, что правда в них, что — нет, но по мощи порожденной им мифологии «священного чудовища» Герман может быть сопоставлен только с другим великим режиссером, творившим на берегах того же Балтийского моря,— Ингмаром Бергманом.

Поскольку «Проверка на дорогах» долго лежала на полке, легальная слава Германа началась с фильма «Двадцать дней без войны». Когда-то он казался экстремальным и революционным в подходе к замусоренной шаблонами теме войны. Сегодня трудно представить более ясное, чистое, прозрачное кино — при этом новаторское. Не было бы этого фильма — не было бы ни «другого Никулина», ни «другой Гурченко». Точно так же Андрей Миронов и Нина Русланова, не сыграй они в «Лапшине», не приобрели бы самой нервной и драматической краски своего имиджа.

Герман всегда шел против течения, проламывал стены, а когда стен не стало, сам начал их воздвигать — хотя бы для того, чтобы ощутить сопротивление материала. Из этого сопротивления вырос «Хрусталев...» — фильм о стране, в которой всегда идет снег, в которой счастья нет ни своим, ни чужим, но в которой можно утонуть, раствориться, затеряться на молекулярном уровне. Только так, а не у властной кормушки, где в любой момент жди лопаты в зад, можно обрести относительный покой. Таков урок жизни бывшего генерала, бывшего зэка, интеллигента Кленского. Когда интеллигенция в который раз была очарована соблазном служения новой власти, Герман поставил перед ней гротескное и контрастное зеркало.

Позднее творчество Германа — потрясающий пример того, на что способна энергия художника в эпоху, развращенную псевдохудожественными подделками и спекуляциями на массовой тупости и лени. В эпоху, когда главными жанрами истории становятся мелодрама, или экшн, или комикс, Герман ставит тревожные вопросы о смысле жизни и смысле искусства. В ответах на эти вопросы много трагизма, но могучий артистизм «русского Босха» и «северного Феллини» сам по себе являет противовес отчаянью. Он ведь, хотя и часто грустил, был веселым человеком, с невероятным чувством юмора. Любой разговор с Германом — подарок. Первый состоялся у нас в «Красной стреле», когда он со Светланой Кармалитой, своей незаменимой соратницей, ехал сдавать в Госкино «Лапшина». Потом было много других разговоров, которые я давно перестал квалифицировать как интервью. Это почти что театр одного актера. О чем Германа ни спроси — неважно: он все равно выложит все, что его сейчас мучит, волнует. Скажет предельно субъективные вещи, даст оценки, от которых через полгода открестится. Даже в пределах одного интервью. Одно было посвящено Кире Муратовой, он начал с того, что «вообще-то большинство фильмов Муратовой мне не очень...», после чего два часа объяснялся в любви к ней.

Несмотря на многолетние паузы между фильмами, мировое киносообщество никогда не забывало Германа, отводя ему совершенно отдельное и очень почетное место. Вот почему «Хрусталева» ждали на Каннском фестивале несколько лет и взяли не глядя. Вот почему французские критики спустя полгода нашли в себе мужество признаться, что не поняли и недооценили этот фильм в фестивальной каннской суматохе. Вот почему сегодня ждут «Историю арканарской резни» в том же Канне — и, похоже, наконец дождутся.

В России доказывать значение Германа — все равно что разглагольствовать о величии Волги как главной русской реки. В его лице наше кино потеряло последнего великого кинематографиста, который связывал советскую эпоху с постсоветской, даже — через отца — с предвоенной. И что еще сказать, кроме как «прервалась связь времен». Еще и потому, что Алексей Герман до последнего дня был не осколком прошлого, а современным режиссером. Я бы даже сказал, режиссером будущего, потому что язык его последних картин, а значит, его художественный опыт в целом еще предстоит освоить.

Вячеслав Шмыров, главный редактор журнала «Кинопроцесс»:

«Не стало Германа. С него началась моя профессиональная карьера. 27 лет назад с А. Ю. в «Литературном обозрении» вышло большое интервью. Тогда еще было «нельзя». Но в специализированном издании про отца - Юрия Павловича - было «можно». А значит, было можно и про «Лапшина», который выпустили только через три месяца (и разрешили упоминать название фильма), и про многое другое.

Запомнил такую историю «от Алексея Юрьевича». Когда умерла его мать Татьяна Александровна, дом на Марсовом поле опустел, и впервые за многие годы в кармане пришлось носить ключи от квартиры. Тяжесть этих ключей и стала тяжестью потери. Такая вот деталь. Теперь эту тяжесть придется носить Светлане и Алексею.

Эту новость принять очень трудно. Сердцем я ее не принимаю».

Игорь Перунов, кинокритик:

«Интересная штука память. Чем больше проходит времени, тем больше какие-то события твоей собственной жизни уходят в область... ну, почти мифологии, личной мифологии.

Да, это действительно произошло пятнадцать лет назад. Да, это действительно был полузакрытый или даже совсем закрытый - что называется для своих - предпремьерный показ фильма Алексея Германа-старшего «Хрусталёв, машину!». Да, передо мной в маленьком просмотровом зале Музея кино, который тогда еще не пустили по миру с Дружинниковской улицы, стояла женщина средних лет, и именно она, указав изящной рукою на место слева от меня, спросила: «Здесь свободно?». Она стояла в «контровом» свете, лица во всех подробностях не было возможности разглядеть - наверное, «виной» тому неброская, почти неуловимая косметика... Но точеная фигурка и неподражаемые интонации голоса подтолкнули к мысли: передо мною - никто иная, как Людмила Марковна Гурченко. «Да, конечно, свободно». - «Благодарю». Без лишних слов началась трудная, вязкая, противоречивая, заставляющая не просто думать, чувствовать, а самым настоящим образом РАБОТАТЬ ВСЕМ СУЩЕСТВОМ СВОИМ картина Германа. Странным образом сознание раздвоилось: с одной стороны, я пытался вжиться в изощренную, нарочито выморочную стилистику «Хрусталёва...», с другой - не без удовольствия замечал, как чудесная зрительница слева от меня буквально вытянулась в струнку; так, не шелохнувшись, она и просмотрела весь фильм; так, в предельном внимании и сосредоточении она и прожила все эти невероятные 140 минут. Сама того не ведая, она делилась со мной своей энергетикой - и это, клянусь, была светлая, какая-то даже трепетная энергетика.

Все пятнадцать лет я вспоминаю о «Хрусталёве...» с ощущением света и лёгкости, хотя саму картину светлой и лёгкой уж никак не назовёшь. Алексей Герман и Людмила Гурченко, снявшаяся у выдающегося режиссера в «Двадцати днях без войны»; Гурченко, одна из любимейших моих актрис и я, влюблённый в кино, не успевший разочароваться в нём, как cейчас... Где-нибудь, когда-нибудь наши три пути должны были пересечься, и они пересеклись пятнадцать лет назад таким вот чудесным - на грани реальности и фантазии - образом. Думается, в лучшем из миров Герман и Гурченко обязательно встретятся и поговорят по душам. А мы здесь будем помнить о них легко, светло и с благодарностью - за их непреходящее величие».

Подписывайтесь на ProfiCinema.ru в ВКонтакте и Телеграм и узнавайте первыми о главных новостях кинобизнеса

Другие статьи по теме Некрологи

25.09.2024 Ушел из жизни Роман Мадянов 18.08.2024 Ушел из жизни Ален Делон 13.05.2024 Ушел из жизни режиссер и продюсер Роджер Корман 28.12.2023 Ушел из жизни Юрий Арабов 17.12.2023 Ушел из жизни режиссер Отар Иоселиани

, чтобы добавить свой комментарий

ТОП-10 кассовых сборов

Ближайшие релизы

Российские кинематографисты скорбят об Алексее Германе

Другие статьи по теме Некрологи

ТОП-10
кассовых сборов