«Восток&Запад. Классика и авангард»: строим, наводим, сближаем

На III международном кинофестивале «Восток&Запад. Классика и авангард» (Оренбург, 1 — 5 декабря 2010 года), как обычно, попытались соединить несоединимое: традицию и новаторство, знаменитую «оттепель» с современностью, разные страны, народы и культуры. Живой мостик между благословенными 60-ми и сложными «нулевыми» годами воплощал режиссер Марлен Хуциев; он посетил фестиваль для того, чтобы показать – преимущественно молодому зрителю – свою знаменитую картину «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»); представить рабочий материал «Невечерней» (фильм рассказывает о встречах Льва Николаевича Толстого с Антоном Павловичем Чеховым); получить «Золотого сарматского льва» «за вклад» и, наконец, спеть пару-тройку грузинских и осетинских песен на торжественном приеме в честь гостей и участников фестиваля.

Если хуциевскую картину довольно часто показывают по телевидению, то того же самого нельзя сказать о других лентах ретроспективы «60-е годы — золотой век отечественного кино». Потрясающе органичную Римму Маркову мы увидели в «Бабьем царстве» Алексея Салтыкова (1967), своеобразном «женском» варианте его же знаменитого «Председателя». Пожалуй, одном из самых жестких и вместе с тем свободных фильмов 60-х, где сочное, фактурное описание ужасов немецкой оккупации соседствует с традиционным, даже местами скучноватым повествованием «о восстановлении разрушенного войной народного хозяйства», а крупный план классового врага «со слезой» – с монументальными образами бескомпромиссных в борьбе крестьянок.

«Двое в степи» Анатолия Эфроса (1962) отсылает нас к драматическим моментам Великой Отечественной войны: там молодому русскому офицеру с молчаливого согласия его сопровождающего, казаха Джурабаева, придется очищать свою репутацию, а заодно и крепко думать о том, что же такое война – игра случая или непознаваемая закономерность? Лейтенанту, которого могли бы расстрелять за невыполнение приказа (все из-за несчастливого стечения обстоятельств), крупно повезло: его дивизия выходит из окружения, а суровые лица генералитета, отдавшего нашего героя на «растерзание», в финале благостно светлеют, лейтенанта оставляют в живых.

В ряду с народной драмой, экзистенциальной драмой и своеобразной «драмой взросления» («Мне двадцать лет») не затерялась и скромная семейно-бытовая драма Юлия Карасика «Человек, которого я люблю» (1966) с молодым Евгением Герасимовым в одной из главных ролей. В фильме два или даже три, как бы раньше сказали, морально-этических конфликта, связанных с приоритетом частного и общего, cкромного существования «по средствам» и неуёмной амбициозности, личного счастья и жертвенности во имя семьи. Нужно ли говорить, что все эти конфликты решаются в картине интеллигентно, тактично, беспафосно и, главное, полюбовно?

Маленькая ретроспектива советского кино 60-х произвела приятное впечатление, смешанное с лёгкой печалью – cдаётся вашему покорному слуге, так легко, свободно, живо и эмоционально, как снимали уже почти полвека назад, вряд ли снимут сегодня и завтра... Подборка нового российского кино под названием «Сплетённые параллели» радовала жанровым разнообразием, от притчи до трагикомедии, но лишь в одной картине – это «Апельсиновый сок» Андрея Прошкина – в грустном, хотя и довольно предсказуемом финале (американский миллионер русского происхождения неизлечимо болен и дни его сочтены) есть повод для оптимизма, ясно и чётко выраженная установка на жизнь в любви и надежде. Боевик-притча Юрия Быкова «Жить» – лучшая, на мой взгляд,  картина «Сплетенных параллелей» (жюри под председательством кинокритика Александра Шпагина посчитало лучшим «Перемирие» Светланы Проскуриной) – надежды не оставляет вообще. У человека, раз вступившего на территорию смерти, нет никаких шансов выбраться на территорию жизни, и герой, казалось бы, не причастный к крутым криминальным разборкам, превратится в убийцу против своей воли.

В основном конкурсе поразило не столько обилие копродукций, иной раз весьма неожиданных, не столько смешение разных языков и культур, сколько то, как герои... много пьют, жадно едят и агрессивно совокупляются. При этом постоянно жалуются. И если бы только на нехватку соли и перца, как в болгарско-шведских «Восточных пьесах» (режиссер Камен Калев). В «Реке Думан» (режиссёр Чжан Лу, Южная Корея/Франция; приз за лучшую женскую роль актрисе Юн Лан и приз за режиссуру) из Северной Кореи бегут... нет, не в Южную Корею, как следовало ожидать. В Китай, в корейскую диаспору на границе, для того, чтобы утолить жуткий голод, ведь в Северной Корее жители голодают, это уже во всём мире известно... В «Белом, белом мире» (режиссёр Олег Новкович, Сербия/Германия/Швеция), чтобы разбавить смертную тоску бесперспективного существования в шахтёрском городке, увлекаются ещё и наркотиками.

Жить в таком вот «белом, белом мире», где окончательно потерян вкус к жизни, действительно невозможно. Хотя некоторые персонажи находят в себе силы на нетрадиционное решение собственных проблем, бросая окружающим радикальный вызов. Так, болгарин Ицо из «Восточных пьес» влюбляется в турецкую девушку и в финале даже отправляется к ней в Анкару. Зная о далеко неоднозначных взаимоотношениях болгар и турок, можно представить, какой эффект произвели «Восточные пьесы» у себя на родине. А вот весьма практичная и целеустремлённая девушка из провинциального китайского городка в Лондоне знакомится с разносчиком еды из Индии (речь идёт о драме «Она китаянка», режиссёр Cяолу Го, Великобритания/Франция/Германия). А что, и парень довольно привлекательный, и Индия ближе к родному Китаю, чем холодная Великобритания... Правда, связь между героями окажется совсем-cовсем недолгой.

Будь моя воля, я бы всю конкурсную программу «Востока&Запада» отправил на рассмотрение отборочной комиссии фестиваля о правах человека «Сталкер», настолько она гуманистически и социально направлена. Все картины отстаивают право человека на достойную жизнь, не исключение и «Через мгновение свобода» (режиссёр Араш Т. Риахи, Австрия/Турция/Франция), в центре которых беженцы из Ирана, мечтающие о прелестях свободной жизни в демократической Европе.

Но присутствовала в конкурсе лента, стоящая особняком – норвежско-датско-немецкая военная драма «Макс Манус» (режиссёры Йоахим Рённинг, Эспен Сандберг); постановочный размах позволяет считать ее самой коммерческой участницей фестивальной программы. Напряжённая история о норвежском Сопротивлении и трагическом месте человека в нем не обошлась без щемящей экзистенциальной ноты. От чего страдает Макс Манус, «человек войны»? Вроде бы всё сделано правильно, благородная цель достигнута, Норвегия свободна. Только вот душа не может свыкнуться c гибелью друзей по оружию, мирных жителей, волей-неволей вовлеченных в жестокую борьбу. Пацифистский пафос «Макса Мануса» тронул жюри под председательством польского актера и режиссёра Ежи Штура, и оно присудило  исполнителю роли Мануса Акселю Хеннье приз за лучшую мужскую роль, а самому фильму –  Гран-при фестиваля.

Фестивальная публика состояла не только из бодрых студентов, коих на сеансах в киноцентре «Космос» было подавляющее большинство. Для детей, маленьких и не очень, организаторы подготовили анимационную программу. И началась она с полнометражного «Гадкого утенка» Гарри Бардина. Всем до боли знакомая андерсеновская сказка в интерпретации Бардина немного растянулась по времени, щедро расцвеченная песенными и танцевальными дивертисментами. Удивительно и то, как ловко сказка, являющая собой сатиру на мещанское общество, преобразовалась в сатиру на общество тоталитарного типа, где каждое утро начинается с бравурного гимна «самому лучшему птичьему двору». Претерпела некоторую «осовременивающую» корректировку и музыка Чайковского, в контексте фильма звучащая даже несколько в пародийном ключе. Тем не менее, Чайковский есть Чайковский, и он по-прежнему с одинаковым восторгом воспринимается любой публикой, будь то на Востоке или на Западе.