«Великолепная семёрка»: ушла, но обещала вернуться

Вот уж действительно никаких претензий — ни этических, ни эстетических — не возникло к «Великолепной семёрке МК» VII фестиваля отечественного кино «Московская премьера» в её анимационной части. Cвежесть и красота компьютерной графики («Раз, два, три, ёлочка, гори!» Олега Ужинова) cоседствовала с необычным использованием полиэкранного изображения («Очумелов» Алексея Дёмина). В кадре красиво падал снег («Про Василия Блаженного» Натальи Березовой), а ангелы благостно пели, не забывая наставлять на путь истинный заблудшие души («Солдатская песня» Елены Черновой). Cмотреть и пересматривать российскую анимацию было очень приятно (добавлю, что в программе детского кино показывали новые серии «Смешариков»). Однако взрослая аудитория стремилась приобщиться к новинкам «большого кино», и уж там, как говорится, получила «по полной».

Меню было разнообразным: душевная военная драма «Одна война» Веры Глаголевой с отголосками «большого советского стиля» при в общем-то антисоветском содержании резко контрастировала с убийственным натурализмом семейной истории в «Похороните меня за плинтусом» Сергея Снежкина. А метафизика «обыкновенного чуда», погружённого в густые реалии советского быта («Чудо» Александра Прошкина) — со скромностью провинциальной истории отца, с ужасом осознающего, что совсем не знал и не понимал своего сына (фильм Ларисы Садиловой «Сынок» завершил программу «Великолепная семёрка МК»).

Были в конкурсе эффектно снятые исторические («Кромов» Андрея Разенкова) и спортивные драмы («Миннесота» Андрея Прошкина). Знаменательно: молодой Прошкин обратился к сценарию мэтра отечественного кино — Александра Миндадзе (шесть лет назад Прошкин-старший снял по сценарию Миндадзе криминальную драму «Трио»). Результат можно признать относительно удачным только из-за блестящей актерской игры Сергея Горобченко и Антона Пампушного. К сожалению, авторы увлеклись «живым звуком», создающим ощущение событий, происходящих здесь и сейчас, и текст, довольно многословный и временами витиеватый, лихо пролетал мимо ушей. А тема ведь была затронута весьма серьёзная: братская любовь, и решена она не в иронически-гротескном ключе, как у Алексея Балабанова, а в экзистенциальном (некоторые «профессиональные зрители» усмотрели в «Миннесоте» даже апокалиптические мотивы!).

«Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова явила такой абсурд нашего житья-бытья, от которого мы начали уже отвыкать… И ладно бы в нём была своеобразная логика; так нет же – 110 минут экранного времени мы, вместе с незадачливым мужичком из глубинки, решившим подзаработать в Москве и познавшим все прелести гастарбайтерской жизни, невольно подчиняемся импульсам свихнувшегося на абстрактном гуманизме старика (блестящий Сергей Дрейден), приютившего нашего бедолагу.

А чтобы просмотр совсем мёдом не казался, авторы добавили дочку старика, единственная цель которой – закормить отца лекарствами (Анна Михалкова) и участкового милиционера-зомби (Игорь Черневич, снявшийся у Хлебникова и Попогребского в «Коктебеле»). Этого «мента» его коллеги то с завидным упорством подсиживают или совсем не замечают. В драматическом финале «маленькие люди», превращённые злодейкой-судьбой в «ничто», cталкиваются лбами, чтобы открыть «граду и миру» горькую истину – всё бесполезно, бессмысленно, и никакая «скорая помощь», даже сумасшедшая, нам не поможет.

Хлебников меланхоличен, и так же, как Николай Хомерики в «Сказке про темноту» ненавидит «ментов». Но в отличие от Хомерики, Хлебников не огрызается и не пытается разговаривать со зрителем «через губу». Картина и наивна до инфантильности, и экстравагантна (что, несомненно, понравится европейскому зрителю). Тем резко отталкивает и притягивает одновременно. А главным героем, периодически впадающим в астенический синдром, живо напоминает знаменитый перестроечный фильм Киры Муратовой. Только с обратным вектором: Муратова отталкивается от советской реальности и прорывается в метафизику неясного и тревожного будущего, Хлебников в постсоветской реальности пытается разглядеть обломки советской и задать вопрос: «что нас объединяет?» Ответ: разбитое корыто.