“Окно в Европу”: главное – преобразиться

XVII фестиваль российского кино “Окно в Европу” (11–16 августа 2009, Выборг) начался с места в карьер: не успели журналисты разместиться в гостинице и получить аккредитацию, как уже надо было идти на первый, полуденный просмотр. Надо сказать, их ждало нешуточное испытание, ибо премьера народной драмы Алексея Карелина “Люди добрые” по пьесе Владимира Гуркина (“Любовь и голуби”, “Кадриль”) была безнадёжно испорчена.

Частично из-за самих авторов, не совладавших с синхронным звуком, частично из-за технических проблем с показом в кинотеатре “Выборг Палас”. На премьере дебюта Галины Мезенцевой “Окно для наблюдателя” случилась неприятность другого рода – ближе к половине фильма отключилось изображение (на пресс-конференции выяснилось, что “перегрелась аппаратура”). Если учесть, какой “зверский” кондишн был в зрительном зале – временами даже ощущался “лёгкий морозец” – то аппаратуре, как и зрителям, остаётся только посочувствовать. Какие уж там душевные надломы военного и послевоенного времени (“Люди добрые”) и плавные переходы между виртуальными реальностями писательского воображения (“Окно для наблюдателя”), когда обильный и временами довольно изысканный текст летит мимо ушей, не оседает в памяти!

Впрочем, технические проблемы – опять же частично – к церемонии открытия фестиваля решились, и “Преображение” Владимира Хотиненко обрушило на зрителя всю мощь системы Dolby Digital. Во время раскатистых винтовочных выстрелов (ну чистый Болливуд!) и невероятно пафосных музыкальных пассажей Алексея Рыбникова казалось, звуковые колонки в “Выборг Паласе” не выдержат. Но вроде бы выдержали, хотя и “давились” иногда. “Преображение” не обмануло ожиданий. Это агиографическое, “житийное” кино, “православный блокбастер”, снятый в привычном для позднего Хотиненко стиле: раздольно, роскошно, с любовью и кровью, но без глубины и мудрой горечи “Зеркала для героя” (ох и много раз пришлось об этом “Зеркале…” вспомнить!).

Еще всплыл в памяти “Остров” Павла Лунгина, до сих пор непревзойдённый образец неангажированного православного кино или, если хотите, кино, ориентированного на православие. Лунгин сумел приподняться над идеологическими клише, кинематографическими канонами и поведать простую, тихую, человечную историю. В “Острове” есть пафос, но он там к месту и не навязчив. “Преображение” же насквозь идеологично; это именно тот “большой стиль”, о котором печётся наше старое-новое кинематографическое руководство. Кино, которое учит жить. Заглядывая в светлые очи отца Александра, пережившего ужас гитлеровской оккупации и сталинских лагерей (Сергей Маковецкий чудо как хорош!) и говоря о любви и милосердии, поглаживает нас крепкой рукой с указующим перстом. Хорошо это или плохо, судить сложно, но народ такое кино любил, любит и, наверное, будет любить. Будет ли после “Преображения” больше воцерковлённых – тот ещё вопрос.