Канны 2017: Годар и Канны. 50 лет спустя

На юбилейном 70 Каннском кинофестивале продолжаются конкурсные показы. В субботу 20 мая 2017 года прессе был представлен «Молодой Годар» (Le Redoutable) Мишеля Хазанавичуса. Начало фильма задержали на сорок минут из-за сообщения о заложенной во дворце бомбе, что совсем в духе героя байопика, бунтаря и пламенного революционера конца 1960-х. В результате на входе была давка и случилось невиданное доселе на фестивале событие. В зал пропустили больше людей, чем предусмотрено мест, и некоторые журналисты сидели в проходах.

Фильм начинается как любовная история Анны Вяземски и Жана-Люка Годара, они только что поженились и счастливы в браке. Тут так и хочется написать известную толстовскую фразу: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастные – каждая по-своему». Несчастье молодой пары в том, что Жан-Люк Годар увлечен революционными событиями 1968 года, а точнее собой в этих событиях, заражен маоисткими идеями, а Анна Вяземски поначалу испытывает восхищение, и, возможно, любовь к блистательному модному режиссеру, но постепенно устает от его пламенной борьбы и охладевает к нему. Годар пытается выступать на публике, его идеи не принимают ни протестующие парижане, ни коллеги по кинематографическому цеху. Анна все больше отдаляется от Жана-Люка. Семейная линия фильма заканчивается разводом, а рассказ о творчестве Годара – созданием кинематографической группы «Дзига Вертов».

Картина не очень большая по хронометражу – всего 107 минут. Хазанавичус активно использует разнообразные приемы: изменение пропорций экрана, игра с цветом и звуком, использование ручной камеры, чередование негативного изображения с позитивным. «Молодой Годар» разбит на несколько главок, титры которых сделаны различным шрифтом, каждая следующая чуть отличается от предыдущей по стилевому решению. 

Однако, при всех этих красивостях, как нам кажется, «Молодому Годару» не хватает развития сюжета, и более тщательной прорисовки характера главного героя. Как в первые десять минут фильма у героя случается творческий кризис, так и ходит Годар (Луи Гаррель) весь фильм с лицом человека, имеющего большие проблемы с желудком. Так же, как после первых сцен с Анной Вяземски (Стэйси Мартин), принципиально в экранных отношениях героев ничего не меняется. Жан-Люк Годар изображен одной краской. Он эгоистичен, не замечает вокруг себя никого и ничего, увлечен полубезумными идеями разрушения буржуазного общества. На каждом митинге и собрании его неизменно освистывают, и каждого близкого (и не очень) человека он обязательно оскорбляет и отталкивает от себя. Да, а еще ему постоянно разбивают очки. Не могу считать себя биографом Годара, но думаю, что он достоин более широкой палитры.

Наверное, каннским отборщикам фильм приглянулся именами режиссера и главного героя, да еще эпизодом в картине, связанным с фестивалем. В 1968 году Жан-Люк Годар с группой кинематографистов выпустил манифест, призывавший к бойкоту и скорейшему закрытию Каннского фестиваля, как проводника буржуазных ценностей, чуждых новому времени. С тех пор прошло почти 50 лет, и вот Годар и Канны снова встретились. К счастью, и Каннский фестиваль и главный герой фильма Хазанавичуса по-прежнему здравствуют. Чего им обоим и желаем на долгие годы вперед.