Реклама

Я не знаю, какой угол зрения здесь выбрать. Но мы несколько раз уже обсуждали тему актуального российского кино. И когда-то договорились о том, что происходит на кино и телевидении, - это попытка описать время, попытка описать ту реальность, в которой мы все существуем, болевые точки, определить нерв, может быть, даже выявить каких-то основных героев, типологических персонажей, после чего сформировать отношение к всему социуму. И дальше в этом диалоге и прибывать, если представится счастливая возможность, но не получается. В рамках того, что говорит Даниил Борисович, для меня не сходится главное, потому что все время противопоставляется  интертеймент с актуальным кино. По моему убеждению, интертеймент -  если это качественный, внятный, содержательный контент. А система коммуникаций с аудиторией - это и есть своего рода мифологическая интерпретация действительности, о которой только что говорил Даниил Борисович, потому что именно в интертейменте присутствуют признаки и более того, мотивирует создание интрертеймента, признаки того самого времени, в котором мы пребываем.

Трудно объяснить категорическое пристрастие отечественных зрителей к тому количеству телевизионных сериалов и проектов, которые так или иначе сегодня доминируют в эфире. Трудно объяснить внимание отечественной аудитории в этом, прошлом и позапрошлом году к отечественным фильмам типа «Иронии судьбы» и «Самый лучший фильм», эстетические характеристики которых я не обсуждаю. Безусловно, они являются интертейментом, работающим на площадке давно изведанных и понятных жанрах вполне понятных нашей аудитории. И я совершенно не понимаю, почему объясняется желание многих продюсеров и режиссеров делать такие популярные фильмы, лишь желанием заработать деньги? Почему, кажется, что это так легко и что коммерческие перспективы противостоят актуальности. Почему тогда в этой ситуации мы не задам вопрос: а если фильм «Класс» (фильм участник Каннского фестиваля, - прим. редактора) в русском варианте выйдет прокат в России, он вызовет интерес?

Я убежден, что во Франции он вызовет интерес, а у нас - нет. В этом проблема, это проблема не фильмов, это проблема общества. И тогда мы переходим к главному вопросу: А что в обществе хотят смотреть? А, может быть, нужно просто перестать говорить о кинематографе как об отдельно существующем острове? Общество так легко воспламеняется победой «Зенита» в Кубке УЕФА, сборной России на чемпионате мира по хоккею, и так легко, ненавидя попсу, радуется победе Димы Билана на Евровидении. Может быть, не случайно все победы российских фильмов, особенно первые, которые прорвали доминирование американского кинематографа,- были построены на таком же патриотическом факторе. Кстати сказать, в рамках кинорынка здесь была замечательная презентация нового фильма «Адмирал» (проект 1- го канала об адмирале Колчаке, - прим.редактора). Анатолий Максимов, продюсер 1-го канала, показывал трейлер и продемонстрировал понятную и ясную презентацию, как это происходило с 2000 года по 2008.

Сначала на слайдах были только американские флажки, сейчас, в 2008 году стоит 2 российских флага, 2 фильма, - плохо это. Мы все время говорим, что это плохо и противостоит отсутствию актуального сюжета. Я предполагаю, что все это принадлежит к тому же политическому заказу, но не в смысле выраженному волей некоего находящегося наверху правительства, будь то президент, премьер и так далее. А в смысле политического заказа, который Даниил Борисович называет самозаказом, но, на самом деле, хорошо развитого в обществе и легко разделяемого подавляющим большинством населения заказа на единение, на самоуверенность, на самоуспокоенность, обстоятельства, которые бесконечно связаны с теми жанрами, которые предполагает интертеймент. Никому не хочется себя будоражить, Почему в перестроечные времена так популярна, по- настоящему была популярна «Маленькая Вера». Ведь это же был большой серьезный хит, это не была просто хорошо сделанная картина, успешно прокатанная на множестве фестивалей, и вызвавшая резонанс в узкой среде интеллектуалов. Нет же, это 55 миллионов проданных билетов. Много больше, чем на «Иронию судьбы-2» - 9 миллионов проданных билетов.

Иными словами, та же самая аудитория, которая реагировала на актуальные политической дискуссии, которая ходила в кинотеатры на «Легко ли быть молодым» и «Так жить нельзя», покупая билеты, сегодня реально не реагирует ни на что подобное. Если мы выпустим в прокат несколько сильных, социально обостренных российских фильмов, это будет интересно? Не будет интересно, скорее всего. Мне так кажется, может быть, вы с этим не согласитесь. У меня есть реальных опыт отслеживания изменения вкусов, пристрастий, преференций телевизионной аудитории,- происходит то же самое. Иными словами, когда появится внутренне выраженный, может быть, не артикулированный заказ на жесткую социальную интерпретацию существующих проблем, не упакованную в популярные жанры как сегодня, вероятно, тогда это и будет работать.

А сейчас, когда у нас появляется такого рода кино, то реагируют отечественные зрители, и даже отечественная критика в массе случаев. На такое кино, в первую очередь, реагирует международное профессиональное сообщество. То есть это делается не по заказу внутреннему, это делается по заказу внешнему. Я имею в виду заказы условные. То, что имеет отношение к международным контекстам, на меня действительно произвело очень сильное впечатление. Полностью мной отсмотренная программа Берлина, и полностью мной отсмотренная программа Канн. Представьте себе, что настоящая буржуазия в смокингах и бабочках приходит и смотрит в количестве нескольких тысяч на все ужасы современного дня в Каннский дворец, и потом вечером за ужином реально обсуждают проблемы мусорных свалок Неаполя (фильм  «Гоморро», гран-при Каннского фестиваля). И что хорошо, в это же время главный сюжет в новостях, эта же главная история, которая волнует всех и вся, не придуманная.

Приезжает автор в окружении охраны на премьеру «Гоморры» на Каннском фестивале, любопытно, а какой фильм должен быть у нас, чтобы его сопровождала охрана? Честно говоря, не очень много случаев. Это серьезные вещи, значит это все-таки проблемы, связанные скорее с общественным сознанием, чем с состоянием дел в кинематографе. В самом кинематографе, отвечая на этот самый заказ, производится огромное количество фильмов, которые признаны конституировать 2 вещи. Первая: мы в состоянии делать качественное, современное, технологически полноценное кино, способное конкурировать, прежде всего, на собственном рынке с кинематографом международным. Вторая: мы в состоянии быть успешными и мы, безусловно, должны отвоевать собственный рынок для собственного кинематографа. Американский кинематограф победил, потому что ему было достаточно собственного рынка. И долгие годы американский кинематограф окупался на собственном рынке и не нуждался в прокате в других странах. В то время, как в сегодняшней Европе существуют проблемы копродукции, многоязыковые, многоэтнические, думают о токах времени, объединяющих Восток, Азию и Западную Европу. А мы находимся вне этого контекста – вот главная причина.

Мы имеем следующую ситуацию: побеждают те фильмы, которые побеждают. И не потому что они поддерживается телеканалами, просто телеканалы играют в России ту роль, по-моему глубокому убеждению, которую играли в Соединенных Штатах мейджоры. Компании - мейджоры отличаются от других компаний не потому, что они производят очень много фильмов, а потому что у них очень много производственных мощностей. Они отличаются просто одним обстоятельством, - они владеют системой дистрибуции, телевизионными каналами, системами продвижения ДВД, а также сетями кинотеатров, 4-5 тысяч экранов, которые обеспечивают поддержку их фильмов феерически сильно. Поэтому, когда мы говорим о том, что победил фильм поддержанный каналом, то мы просто говорим о том, что участвуют мейджеры, медиакомпании. В Соединенных Штатах, когда Сони выводит свое новое кино, или Ворнер Бразерс, Дисней, каналы принадлежащие корпорации участвую в продвижении своего кино.

Преимущество российского кинорынка состоит в том, что он свободный. Чем меньше мы говорим о государственном факторе, как об у частнике процесса, тем значительно лучше. В то время, как государственный фактор представляет из себя регулирование, то есть определение правил игры и системы координат, а не систему жесткого погружения. Жесткое погружение - это когда начинается тематическое планирование, и мы определяем уже в одном кабинете или в двух, а что важно на самом деле для российского зрителя. Иными словами, мы проговариваем время сегодняшней России в тех жанрах, которые называются интертеймент, так сложилась ситуация. Мы проговариваем это экономически легко и свободно, Даниил Борисович описал это в цифрах развивающегося рынка.

Россия сегодня шестой по значению рынок Европы. Это очень серьезно, и, наверно, будет больше. Через год – четвертое. Мы находимся в той ситуации, в которой самое главное это быть чуткими, это выращивать серьезные кадры. И в этом смысле самая главная тенденция - это появление новых имен и фамилий. Чутко реагировать на изменения тока времени будут реагировать те же режиссеры, которые сегодня делают, честно говоря, такой интрертеймент, которым нельзя пренебрегать. Нужно создавать систему коммуникаций, выстраивать диалог с той аудиторий, которая на долгий период вообще не не ходила в кино. Я призываю к уничтожению границ между кинематографом, который называется актуальным и интертейментом, потому что они условны, потому что это уже прошлая жизнь. Потому что интертеймент может быть актуальным, а актуальный кинематограф может быть абсолютно бессмысленным, ненужным и не участвовать ни в каких дискуссиях.