Александр Лунгин: «Фильм "Большая поэзия" совсем не о стихах»

Александр Лунгин:
Дело не только в отце. Мой дедушка был известным сценаристом, он написал сценарии для фильмов «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Внимание, черепаха!» и многих других. Моя мама и отчим половину жизни проработали в журнале Искусство кино. Поначалу мне казалось диким идти по их стопам - ведь мы не династия комбайнеров. Я пытался противостоять этому как мог, но в итоге занялся написанием сценариев - наверное, больше от безысходности. Но сейчас я стал смотреть на эту преемственность совершенно иначе: ведь в Италии - целые династии, которые поколениями мастерят ботинки или стулья, так почему в кино обязательно должно быть по-другому? Режиссура тоже - результат некой случайности. Если сравнивать мою жизнь с судьбой отца, думаю, мы воспринимали начало режиссерской карьеры по-разному. В отличие от него, я скорее могу назвать себя «зарвавшимся» сценаристом, а не режиссером. И вообще, все, кто работает в кино, наверняка хотели бы попробовать снять свой фильм.

Дарья Осташева:
Вы написали массу сценариев, сняли совместно с Сергеем Осипьяном фильм «Явление природы» и новеллу «Конец дежурства» в картине «Некуда спешить». «Большая поэзия» - ваша первая самостоятельная режиссерская работа в полнометражном кино. Как давно возникла идея, и что подстегнуло вас написать сценарий?

Александр Лунгин:
Этот сценарий мы написали с Сережей Осипьяном очень давно. Он был совсем другим. Веселым. Как и мы тогда. Писали для себя, продать его не пытались, да этого, наверное, и не получилось бы. И однажды мой отец спросил, нет ли у меня сценария для защиты на питчинге Минкульта. Из готового и непроданного был только этот. Совершенно неожиданно мы получили поддержку. Надо сказать, что к тому моменту сценарий очень устарел: он был создан лет десять или восемь назад. Полгода я думал, что мне теперь с ним делать. Потом переписал - по нему и сняли картину.

Дарья Осташева:
Но ведь главные герои картины вернулись с боевых действий под Луганском...

Александр Лунгин:
В старой версии сценария они служили в Таджикистане, в двухсотой дивизии, которая контролирует афганскую границу. Там тогда тоже текла вялая полувойна. Дело в том, что всегда идут какие-то малые войны. Они могли служить и в Сирии. Да где угодно. Для нашего фильма не так важно, откуда они вернулись.

Дарья Осташева:
А что еще вы были вынуждены изменить в сценарии?

Александр Лунгин:
Много чего. В целом, сюжетная канва осталась прежней, но настроение и смысл изменились. И потом, наша картина – малобюджетная. Фильм получался длинным, а снять его нужно было за 23 дня. Это почти сериальная выработка. В результате мне пришлось сократить количество сцен. В сценарии события развивались более плавно, и отчуждение главного героя происходило не так скачкообразно. Мы вынуждены были снимать картину летом, хотя лучше бы - в конце осени. Это время года больше отвечает настроению фильма и состоянию героев. Но ничего не поделаешь. Когда так экономишь на съемочных днях, в условиях нашего климата есть только два с половиной месяца для съемок. На самом деле, мы до самого конца не знали, сможем закончить картину или нет. С продюсером Ветой Кречетовой договорились, что я не буду думать об этом, а она скажет мне, когда закончатся деньги. И каждый день я ждал, вечером она объявит: «Ну все, стоп. Конец истории. Встретимся когда-нибудь потом». Однако чудом этого так и не случилось. Каких усилий и нервного напряжения ей стоило довести фильм до конца, я даже не представляю.

Дарья Осташева:
Ваша картина, в которой звучит пацифистская тема, снята уверенной рукой: в ней остро чувствуется горечь и злая ирония. Почему вам важно говорить со зрителем о войне?

Александр Лунгин:
Это фильм не совсем про войну. Если говорить честно, о боевых действиях под Луганском я знаю недостаточно, чтобы углубляться в эту тему. Как я уже сказал, герои могли служить где угодно. Мне было важно просто соотнести их истории с событиями, которые сделали их такими, какие они есть.

Дарья Осташева:
В картине герой неоднократно связывает поэзию с войной, для него она сродни боли и жестокости. Вот только писать стихи у него не получается... Один из персонажей даже называет его «поэтом без стихов». А второй пишет гениальные стихи, они словно возникают у него сами собой. Расскажите пожалуйста о смыслах, которыми вы наделили образы своих героев-аутсайдеров.

Александр Лунгин:

Да, герои, действительно, аутсайдеры. Они одиноки и у них нет никого, кроме друг друга. Понять их дружбу не проще, чем проковырять дыру в кирпичной стене пластмассовой ложкой. Безусловно, они связаны диагональной симметрией: у каждого из них есть что-то, что ценно для другого, но незначительно для него самого. Леша многое бы отдал, чтобы стать «крутым», как Виктор, а Виктору хотелось бы уметь, как Леха, складывать слова в стихи. Надо понимать, что главный герой, Виктор - не жертва войны. Все вокруг так думают. Некоторые даже жалеют его. Однако на самом деле, он - ее лорд, ее господин. А Леха - совсем другой. Он – обычный, но при этом у него есть особые способности. Леха чувствует слова. И язык делает его более сложным и умным, чем он есть на самом деле. Герои ходят в поэтический кружок, и, как всякая страсть к прекрасному, до добра их это не доводит.

Дарья Осташева:
Почему решили снять фильм о нетипичных представителях так называемого поколения игрек, насколько они изначально были понятны вам, и как в итоге удалось точно передать характеры персонажей?

Александр Лунгин:
Это предопределено сюжетом. Но если у нас, действительно, получилось точно передать характеры молодых героев, думаю, это, в первую очередь, заслуга актеров. С Сашей Кузнецовым я познакомился еще до того, как начал переписывать сценарий. К тому моменту он еще не был такой звездой, но мне хотелось его снять. И я писал роль Виктора, ориентируясь на него. Изначально предполагал, что Леху будет играть другой актер, но когда Алексей Филимонов пришел на пробы, всем сразу стало понятно, что сниматься будет он. Ему удалось вернуть потерянное в переписанном сценарии равновесие. В последней версии сценария выходило, что фильм - про Виктора, но в процессе съемок у Леши Филимонова получилось развить свою роль и «уровнять» героев.

Дарья Осташева:
Что вы искали в артистах, которых отбирали на роли главных героев? Довольны кастингом?

Александр Лунгин:
Да, доволен. Знаете, я никогда не думал, что сделаю актерский фильм. Но так уж вышло. И все парни - и Кузнецов с Филимоновым, и Федя Лавров с Женей Сытым проявили себя прекрасно. Одна из слабых сторон фильма, моей режиссуры, заключается в том, что я привык доверять словам больше, чем актерам. Может быть теперь, после работы с ними, это изменится.

Одна из слабых сторон фильма, моей режиссуры, заключается в том, что я привык доверять словам больше, чем актерам.

Дарья Осташева:
В картине звучит несколько стихотворений. Вы подбирали стихи современных авторов или писали самостоятельно?

Александр Лунгин:
Стихи сочинили специально для фильма. Я очень благодарен Андрею Родионову и Федору Сваровскому за то, что они написали для нас стихи и разрешили их немного переделать. Поэты в картине тоже снимались настоящие - это творческая группа Андрея Родионова. Главное стихотворение в фильме «Леха я или не Леха» на моих глазах написал Родионов, а я потом дописал пару четверостиший: нужно было добавить что-то прямое и грубое. Стихи в кино воспринимаются плохо. В лучшем случае, зритель запоминает только последнюю строчку, а выводить текст на экран, как это делал Джармуш, в таком фильме, как наш, мне показалось неуместным.

Дарья Осташева:
Последнюю строчку из главного стихотворения в вашей картине точно забыть невозможно... Перейдем к следующему вопросу. Мне кажется, в вашем фильме есть переклички с «Таксистом» Мартина Скорсезе. Какие картины или другие произведения искусства послужили источниками вашего вдохновения?

Александр Лунгин:
Конечно, связь с «Таксистом» - прямая, это очевидно. У фильма есть и другие референсы. Их много: от «Депана» до «МетроМанила» и «Тебя никогда здесь не было». Но так получилось, что при переписывании сценария у нас не было точного прообраза. И честно говоря, для меня самого это странно.

Дарья Осташева:
Действие картины разворачивается на фоне индустриальных пейзажей - огромной свалки на окраине, серых офисов, старых бараков и цветастых башенок многоэтажек. Где проходили съемки? Насколько для вас был важен правильный выбор локаций?

Александр Лунгин:
Важно, очень важно. Мы должны были снимать в Москве, поскольку экспедицию не потянули бы. Искали на окраине. Мой друг и наш локейшн-менеджер Рома Честнов проехал почти тысячу километров и нашел интересный район. Он называется Некрасовка и построен вокруг мусорного полигона, по высоте превосходящего двадцатиэтажный дом. Это жесткое и странное, я бы даже сказал несколько шизофреническое место: разноцветные, недостроенные кондоминиумы, пустыри, невероятно роскошные школы, напоминающие министерство культуры в Гааге и рядом с ними - черные, гнилые дачи сталинских времен. Было интересно окунуться в эту атмосферу и увидеть другую, почти неизвестную часть Москвы, которая держится в тени Садового кольца и Тверской. На самом деле, настоящая Москва - именно такая. В Некрасовке живет 300 тысяч человек. Наверное, это больше, чем все население центра... Жалко, что нас не пустили в городок гастарбайтеров. Он выглядит невероятно: бараки, похожие на пиратские корабли. Было бы круто снять там петушиные бои.

Дарья Осташева:
Как снимались эти сцены? Для съемок специально дрессировали птиц или искали настоящих боевых петухов? Можно ли рассчитывать на подпись в титрах: «При съемках этого фильма ни одно животное не пострадало»?

Александр Лунгин:
Это обычные для нашей страны бойцовые петухи выведенной в Узбекистане породы. Кажется, она называется куланги. Их кормят стероидами и аспирином, они выглядят неестественно мускулистыми и опасными, напоминают нечто среднее между фазаном и динозавром. Это воистину поэтические птицы, которые существуют только для того, чтобы убивать и умирать. Смысл их жизни заключается в смерти. Но мы никого не хотели убивать, а для фильма нужно было снять сцену с мертвым петухом. Приехал ветеринар, мы надеялись, он сможет его усыпить, как в больнице перед операцией. Но врач сказал: «Зачем ему делать укол? Просто сверните ему шею. Он же все равно не выживет». У птиц очень частое сокращение сердечной мышцы, а специального наркоза для них не разработано. Так что после анестезии они никогда не просыпаются. Мы расстроились. Стали думать, как быть. Вся группа подключилась к «плану спасения» петуха. Даже киргизы и таджики из массовки, привыкшие к петушиным боям и не видящие особой ценности в жизни птицы, стали нам помогать. В результате оказалось, что если закрыть петуху глаза, то он, как канарейка, впадает в кататонический ступор. Так мы и сняли мертвую птицу. И никто не пострадал.

Для малобюджетного кино, как наше, фестивали - возможно, единственный шанс, что кто-то увидит фильм.

Дарья Осташева:
«Явление природы» участвовало в конкурсной программе Кинотавра 2010 года, а на 30 Кинотавре за главный приз поборется ваша новая картина. Какие эмоции испытываете перед первым показом фильма на большом экране? Почему вам важно принимать участие в кинофестивале?

Александр Лунгин:
Для малобюджетного кино, как наше, фестивали - возможно, единственный шанс, что кто-то увидит фильм, выскажет свое мнение. Конечно, надеемся на прокат, но кто знает, что будет. Поэтому, когда фильм отобрали на Кинотавр, мы обрадовались.

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал