Наталия Мещанинова: «На съемках про животных думали больше, чем про актеров»

10 июня в Сочи завершился 29-й Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр». Портал «ПрофиСинема», многолетний информационный партнер фестиваля, традиционно публикует интервью с участниками конкурсной программы. В этом году обладателем главного приза основного конкурса стал фильм «Сердце мира» Наталии Мещаниновой. В интервью «ПрофиСинема» Наталия рассказала о сложностях работы с животными во время съемок, о том, что она думает про зоозащитников, и о том, какую роль в создании фильма сыграли международные эксперты. 

Александра Иванова: 
В одном из интервью вы говорили, что «Сердце мира» - это ваша попытка каким-то образом исправить посредством кино судьбу вашего племянника, у которого жизнь складывалась непросто. На ваш взгляд, удалась ли эта попытка? Довольны результатом? 

Наталия Мещанинова: 
Так как эта попытка не отражается в действительности и живет только в моей голове, то она, конечно, удалась. Своему герою я даю выход из его замкнутого круга, делаю так, чтобы мир повернулся к нему другой стороной, не той, к которой он привык. 

Александра Иванова: 
Вы оставляете своего героя, прошедшего определенный путь своей жизни, на некоем перепутье. Если пофантазировать, как сложится его жизнь дальше, усвоил ли он этот урок? 

Наталия Мещанинова: 
Думаю, он станет чуть более уверенным и спокойным, изменится его статус в этой семье, он будет вызывать у нее больше уважения.  Его посетило какое-то прозрение, произошла переоценка. 

Александра Иванова: 
Сценарий вы писали при участии Бориса Хлебникова и исполнителя главной роли Степана Девонина. Какова была степень их участия в процессе?

Наталия Мещанинова: 
Придумывали мы вместе со Степой. Потом я писала сцену, диалоги, фактуру. Приходил Боря, читал, задавал неприятные вопросы, мы на них пытались ответить, думали, обращались к каким-то новым драфтам, и так далее. Встречались, обсуждали, придумывали вместе. Боря участвовал скорей на уровне редактуры, Степа – креатива. Ну а я была такой последней инстанцией, что ли, которая пишет, конструирует. 

Александра Иванова: 
В какой-то степени вы зашли на заповедную территорию, раньше в кино, насколько я знаю, не показывалась работа таких испытательно-тренировочных станций для животных. Вы посещали настоящие тренировочные станции, наблюдали за их работой? Кто-то оттуда вас консультировал? 

Наталия Мещанинова: 
У нас есть собаки, и мы многое про это знаем. Ездили туда, общались с охотниками. И в кино показано гораздо меньше того, что нам известно. Просто не хотелось педалировать эту тему, уходить слишком глубоко. Думаю, что на экране это довольно экзотично выглядит. Многие люди даже не представляют себе, что это такое. Поэтому мы выбрали в кино экспозиционный способ рассказа, много времени посвятили тому, чтобы было понятно, где все происходит. Это такой закрытый мужской охотничий мир, который имеет свои законы существования, свою микрофлору. Съемки сопровождал консультант, он ставил актерам руки на этих состязаниях, учил, как брать животное, чтобы не сделать ему больно, не повредить, не бояться. 

Александра Иванова: 
В фильме много животных и, надо сказать, играют они не хуже профессиональных актёров, особенно главная героиня – раненная собака Белка. Как вы работали с четвероногими артистами, ведь среди них есть и дикие звери, например, лисы?  

Наталия Мещанинова: 
На самом деле, с этими животными мы чуть не сошли с ума. Никогда не знали что будет. На роль Белки взяли трех одинаковых собак одного возраста. Им было полтора месяца, дрессировали их два месяца. Когда начали снимать, им было четыре с половиной. Каждая из них умела выполнять разные вещи. Одна, например, хорошо плавала, вторая отлично лежала, третья прекрасно сидела на плечах. Вообще, алабаи - охранные собаки, и не поддаются дрессировке. И каждый раз, когда мы с ними взаимодействовали, могли ожидать чего угодно. Особенно, когда у нас еще появились три взрослые собаки, которые постоянно дрались между собой, был большой риск, что они могут укусить актеров, людей, находящихся рядом с ними. На площадке постоянно находился дрессировщик, который контролировал их поведение. Актер, который был с ними в кадре, полтора месяца тренировался, чтобы они его воспринимали как вожака, слушались, потому что при малейшей заминке могла начаться свара. На драку их могло спровоцировать что угодно - просто звук, хлопок, хождение по крыше, любое непривычное для них действие.  В общем, было страшно и сложно. С лисами все было более-менее предсказуемо, несмотря на то, что это дикие звери. Сцену, где лисы возвращаются, мы снимали без каких-то особых дублей, потому что не знали, как поведут себя звери. И актеры, и оператор были готовы к документальному способу съемки. Понятно, что эти животные в любом случае не будут вести себя одинаково. Да даже дрессированные звери не выполняют четкие задачи. Вроде бы приучили собаку ложиться в определенное место, а на съемках она не хочет. Вот собака научилась плавать, вопреки тому, что их порода вообще не плавает. Но когда приехали на съемки, вода была холодная, и она не захотела плыть. К каким мы только ухищрениям не прибегали, чтобы она хоть куда-то поплыла. Так что, на съемках  мы даже больше про животных думали, чем про актеров. 

Александра Иванова: 
Зоозащитники, «зелёные» показаны в картине, мягко говоря, совсем с неприглядной стороны. Не боитесь их возможной негативной реакции? 

Наталия Мещанинова: 
Зоозащитники есть разные. Те, которых показываем мы, глупые, они делают акции ради акции, ради того, чтобы что-то делать, вообще ни в чем не разбираясь. И этот радикализм, который на самом деле сейчас присущ очень многим группам, разрушителен. Они, сами того не ведая, убивают животных. У нас было много документального материала о радикальной зоозащитной группе, которая сейчас уже распалась. Это молодые ребята, которые правда хотят что-то делать, но совершенно не понимают с какой стороны к этому подойти. И они постоянно придумывают эти акции – «а давайте догхантеров побьем», «а давайте дельфинов отпустим». Эти вещи меня лично очень задевают. Хотя мы очень старались не делать их сволочами. Хотелось показать нормальных ребят, которые действительно переживают, считают, что держать животных в неволе непозволительно. Но при этом делают глупость, отпуская на волю, воспитанных во многих поколениях лис, не понимая, что они погибнут. Это абсолютная правда. Такие прецеденты есть. У наших знакомых зоозащитники так выпустили несколько кабаньих семей и их всех подрали волки, потому что это были домашние свиньи. Все это неоднозначно и не решается с наскоку. Хотела сказать об этом. А не о том, что все зоозащитники дураки. Нет, конечно. Просто есть люди, которые стараются поглубже посмотреть, вникнуть в проблему, а есть те, которые рубят с плеча. 

Александра Иванова: 
Где снималась картина? Это естественные интерьеры, или же они были построены специально для фильма? 

Наталия Мещанинова: 
Одно место съемок было под Псковом в районе города Великие Луки. Там мы снимали озеро и часть леса. А основная локация у нас была недалеко от Питера. Нашли абсолютно пустой двор, там была вытоптанная поляна. По наследству от хозяев нам достались олени. Решили их не убирать, они приучены, свободно ходят в лес, и из леса домой. Подумали, что это очень крутая фактура для нас. Там был дом, который мы достроили. А все остальное построили с нуля: сараи, вольеры, летнюю кухню, домик Егора. 

Александра Иванова: 
Вы с этой картиной принимали участие в монтажной лаборатории бизнес площадки кинофестиваля в Триесте. Насколько и интересен и полезен для вас был этот опыт, учитывали ли потом какие-то пожелания международных экспертов? 

Наталия Мещанинова: 
У нас был такой еще неосмысленный предмонтаж, и мне было дико интересно услышать мнение европейцев. Хотелось понять, что же они вообще услышали, увидели, насколько восприимчивы к каким-то вещам, что понимают. Там были очень хорошие эксперты, прекрасные ребята, которые действительно все поняли. На тот момент, когда мы им показывали, линия «зеленых» была слишком раздутой, и они про это говорили. Мы прислушались, сами это понимали. Хотелось также понять, достаточно ли внятно мы рассказываем про какие-то явления. Они все очень деликатные люди. Вещи, которые нам  говорили в Триесте, никоим образом не противоречили фильму. Большая часть экспертов старалась исходить не из своих вкусовых предпочтений, а из того, как устроена картина. И в этом смысле это было очень полезно. Уехали оттуда обнадеженными. 

Александра Иванова: 
Долго ли вы искали название для картины и почему остановились именно на этом? 

Наталия Мещанинова: 
У нас практически не было никаких вариантов, оно появилось почти сразу еще во время первого драфта сценария. Я скорей оттолкнулась от английского выражения сore of the world, ядро мира, а не от слова heart - сердце. Просто на русском «ядро мира» звучит дико. Но ядро – это тот самый центр Вселенной, к которому привязан герой, ему некуда идти. 

Александра Иванова: 
Вы уже не первый раз будете участвовать в конкурсе «Кинотавра». С каким настроением едете на фестиваль сейчас, что ждёте от него?  

Наталия Мещанинова: 
Мне интересно, что там происходит. У меня там будет еще одна картина, я сценарист фильма «Война Анны». Интересно будет впервые показать «Сердце мира», услышать отклики, мнения. Хотелось бы получить отзывы прессы, чтобы картине было легче выйти в прокат.  

Александра Иванова: 
Это помогает, на ваш взгляд? 

Наталия Мещанинова: 
Думаю, да. Правда, мое первое кино не было в прокате, но, судя по «Аритмии», это работает.