Жан-Поль Раппно: «Вы не представляете, что значит для режиссёра 10 лет не выдавать ничего конкретного»

С 22 по 27 марта 2016 года в Москве в кинотеатре «Иллюзион» в рамках Дней франкофонии проходит Кинофестиваль франкофонии 2016. Фильмом открытия смотра стала картина «Образцовые семьи» (Франция, 2015) режиссёра Жан-Поля Раппно, которая выходит в российский прокат 31 марта 2016 (дистрибьютор - компания Русский репортаж). Обладатель двух номинаций на «Оскар» и трёхкратный победитель премии «Сезар» Жан-Поль Раппно рассказал «ПрофиСинема» о своей новой работе, которая стала для него глотком воздуха после долгого перерыва в карьере. 

Корреспондент:
Ваша последняя картина, «Образцовые семьи», которая открывает в России Кинофестиваль франкофонии, снята в 2015 году. Предыдущая ваша режиссёрская работа — «Бон вояж!» датируется 2003 годом. Почему был такой перерыв и почему вы решили вернуться на съёмочную площадку именно с этой картиной?

Жан-Поль Раппно:
Эти 10 лет у меня ушли на различные проекты, которые, в основном, по финансовым причинам, так и не были реализованы. Я долгое время занимался большим проектом, который должен был сниматься в стране постсоветсткого пространства — в Киргизии. Фильм под названием «Иностранные дела» — это детективная, любовная и приключенческая история, которая происходила в ограниченном пространстве французского посольства в Киргизии. Мы проводили отбор мест для натурных съёмок, подобрали актёров, я раза четыре ездил в Киргизию. Действие должно было происходить частично в Бешкеке, частично в Лондоне, а также в Тунуке, селенье на высокогорном плато Киргизии. Здесь получались необыкновенной красоты кадры: с одной стороны — степь, с другой — оправа из заснеженных гор. Однако я столкнулся с тем, что кино изменилось за время моего существования в нём: раньше можно было снимать просто так, а теперь за каждый шаг нужно платить деньги. Получалась очень громоздкая финансово конструкция, которая не вынесла этот фильм, рухнула и погребла его под собой. Я вложил в него столько души и надежд, что оказался у разбитого корыта, с кучей потерянного времени и в глубокой депрессии. Я пересмотрел свои взгляды на жизнь и вернулся во Францию, к истории, более связанной с моей семьёй и с французскими реалиями сегодняшнего дня. 

Корреспондент:
«Иностранные дела» был копродукционным проектом?

Жан-Поль Раппно:
Нет, это французский проект, и в этом абсурдность ситуации. Казалось бы, французская система финансирования поддерживает национальное кино, а это был фильм о французах на французской стороне. Однако, в год, на который у нас был назначен съёмочный период, в Киргизии произошли волнения, поэтому может быть меня судьба уберегла от больших неприятностей!

Корреспондент:
Почему фильм называется «Образцовые семьи» («Belles familles»)? Семейные отношения ваших героев далеки от образа идеальной семьи, навязанного, например, рекламными роликами. Ваши герои ссорятся, изменяют, хоть и дорожат друг другом. Название — это ирония или же фильм действительно о настоящих образцовых семьях?

Жан-Поль Раппно:
Французское название, конечно, намного более многозначно. Есть смысл «красивая семья», то есть семья, о которой можно отозваться с восхищением: «Ах, какая красивая семья!». Одновременно belle используется в смысле «сводная». Обычно говорят так о родственниках жены или мужа, а belle-mère переводится как «мачеха». Тут речь идёт о том, что сходятся две части жизни одного человека. Оказывается, что у отца героя была не только официальная семья, а ещё и сводная. Мы сначала даже думаем, что два главных героя — сводные брат и сестра. Меня в своё время, как и всех французов, поразила история президента Франсуа Миттерана, у которого была официальная жена, сопровождавшая его во всех визитах, но под конец жизни выяснилось, что у него была другая семья. Другая женщина, с которой он жил последние 30 лет жизни, и дочь Мазарин, которую он воспитывал и заботился о ней. Мазарин жива до сих пор и написала о семье книгу. Когда Франсуа Миттеран умер в 1996 году, над его гробом стояли две эти женщины, которые при жизни не видели друг друга и тщательно разграничивали сферу своего присутствия в жизни мужчины. Оказалось, что над гробом перед лицом вечности люди могут воссоединиться и стать цельным организмом. Для меня поэтому так важна в фильме сцена, когда герой Матьё Амальрика оказывается в больнице, и героиня его матери, которую играет Николь Гарсия, делает первый шаг примирения к героине Карин Вьяр. Мы понимаем, что эти одинокие женщины могут сблизиться. В русском названии, я надеюсь, слышится некая ирония, которая заставляет нас понять, что эта семья далека от образцовой, но если люди дадут себе усилие отбросить уязвленное самолюбие, они приблизятся к образцу человеческих отношений.

Корреспондент:
Кто вам наиболее симпатичен из ваших героев в человеческом плане, а кто — в режиссёрском, как наиболее удачное сочетание образа и актёра?

Жан-Поль Раппно:
Мне трудно сделать выбор, потому что я всех их люблю и симпатизирую каждому, хотя у всех есть куча недостатков, начиная с главного героя. Работать с Матьё Амальриком было невероятно сложно, потому что его персонаж очень рефлексирующий и накрученный человек для положительного героя. Он, на самом деле, поганец! Куда он пропал на 15 лет? Почему бросил мать и не появлялся? Почему он говорит: «Я узнал, что у тебя были трудности, а ты не позвонила!»? Мол, он сразу бы прилетел. Прилетел бы он, как же! Он приехал первый раз за долгие годы и пытался нахрапом решить все проблемы, но не был даже на похоронах отца. Он просто взял и закрыл эту историю для себя, как будто захлопнул дверь, чтобы не видеть то, что не хотят видеть. Да, у отца была другая семья, но отец ведь бросил его мать, которой было очень трудно, а главный герой оставил её. В общем, этот персонаж далеко не из чистого золота. 
Мою симпатию и любопытство возбуждает персонаж Жиля Леллуша, застройщик, который сделал себя сам. Он способен на огромное великодушие — именно он пытается спасти этот дом из любви к девушке, которую играет Марина Вакт, из жалости к её матери, ограбленной нотариусом. Он даёт им домик, где они могут жить и пытается решить их дело. Несмотря даже на то, что девушка относится к нему весьма потребительски и может бросить его, как сношенную перчатку. Это интересное сочетание, с одной стороны, идеализма, романтизма, с другой — деловой сметки. В общем, ответ здесь — всех люблю, но недостатков у них, как и у всех людей, навалом!

Корреспондент:
Одна из главных героинь мечтает о поездке в Занзибар и в итоге осуществляет её. Что символизирует это место? Где снимался небольшой эпизод её визита в Занзибар? Неужели вы организовали там съёмки ради этой маленькой сцены?

Жан-Поль Раппно:
Нет, мы не поехали снимать в Занзибар. Съёмочная группа сделала эпизод под руководством моего ассистента на одном из Антильских островов, который называется Мари-Галант. 
Что такое Занзибар: это конкретное место или идея о некоем абсолютном рае, куда все стремятся, идея чего-то далёкого, прекрасного, экзотического и манящего? Во Франции даже песни популярны про Занзибар. Это всегда было одним из направлений мечты. Каждая группа выбирала своё направление: например, хиппи — Тимбукту. А Занзибар — универсальная мечта. Это нечто безумное, далёкое, роскошное, неземное. Сейчас туда ездят мало, потому что рядом просто опасно. Это не туристическое направление даже для самых требовательных людей, желающих порвать с европейской цивилизацией. 
Однако недаром герой Жиля Леллуша произносит в фильме реплику: «Она начиталась про Занзибар и хочет туда, но потом про что-то ещё начитается». Дело в том, Занзибар здесь не конкретное географическое место — он символизирует желание героини вырваться, заглянуть за горизонт. Неслучайно наши два персонажа расходятся так далеко, чтобы потом сойтись: он — в Китай, она — в Занзибар. Идея бегства, как пути к самому себе, соблазняла меня с самого начала кинематографической карьеры. Она была и в «Повторном браке», и в «Дикаре», и в других картинах.

Корреспондент:
Какой фильм вы считаете главным в вашей режиссёрской карьере и почему? 

Жан-Поль Раппно:
Очень трудно выбрать, практически невозможно, потому что здесь также как с героями — я люблю их все. Конечно, сейчас мне особенно приятно говорить о моём последнем фильме, который я закончил 6 месяцев назад. Всего полгода, как он отделился от меня и зажил своей собственной жизнью, но невероятно приятно к нему возвращаться, потому что это очень многое значит для меня. Вы не представляете, что такое для режиссёра 10 лет не выдавать ничего конкретного. Начинаешь задаваться вопросом: «А существую ли я ещё в профессии? Вернётся ли ко мне магическая возможность воплощать свои мысли на экране?». Для меня это было время очень тягостных раздумий о жизни и о профессии. Когда фильм сложился, и люди стали о нём хорошо отзываться, я ощутил огромное счастье. Однако если вернуться в прошлое, безусловно, в моей жизни огромную роль сыграл «Сирано де Бержерак». Это была дуэль, настоящий спаринг, совместное существование с Депардье, с этой неистовой машиной, энергетической бомбой. Это ощущение хрупкости, опасности и влияние невероятного внутреннего богатства уникального актёра создало материю, которая осталась в памяти всех, кто работал над фильмом. «Сирано де Бержерак», «Образцовые семьи», «Жизнь в замке», «Дикарь» — это выборка моих фильмов, которую я бы унёс с собой, как самое дорогое, но, повторюсь, я не откажусь ни от одного из них. 

Корреспондент:
Какие ваши планы на будущее — есть ли уже запланированные проекты?

Жан-Поль Раппно:
Планы есть. Моя бы воля, я сказал, что завтра начну снимать, но будем реалистами — они отходят на будущий год. Съёмки последнего фильма были самыми лёгкими и радостными для меня. Может быть, потому что у меня было ощущение, что я тонул и вдруг вынырнул на поверхность и не мог надышаться этим воздухом съёмочной площадки. Все актёры тоже работали в обстановке радости, партнёрства и лёгкого подначивания — весь процесс был сплошным удовольствием. В то время как съёмки «Сирано де Бержерак» сопровождались ощущением опасности, будто ты в клетке с дикими зверями, но это тоже способствовало фильму. Сейчас мне бы вновь хотелось бы вернуться к этому счастью и радостному ощущению, какое я испытывал на съёмках «Образцовых семей».

Корреспондент:
Смотрели ли вы фильм Андрея Звягинцева «Левиафан»? Он вспоминается при просмотре «Образцовых семей», потому что это тоже история о том, как герой пытается отстоять от сноса свой дом. Ваш фильм заканчивается позитивно в отличие от «Левиафана», но и обстоятельства, и посыл там совершенно другой, в центре внимание — любовь, а не произвол власти. Как на ваш взгляд - насколько важно давать зрителю позитивный финал, а насколько важно показывать правду и несправедливость жизни? 

Жан-Поль Раппно:
Мой фильм «Образцовые семьи» заканчивается быстрой калейдоскопичной сменой эпизодов, приводящих к развязке. В некоторой степени это указывает на то, что финал —кинематографическая сказка. Я человек старой школы: люблю, когда сюжетные линии в фильме получают положительное разрешение, когда зритель выходит из кинотеатра не поникший, а с гордо поднятой головой, смотря на жизнь с позитивом и надеждой. С другой стороны, не забывайте о том, что несмотря на то, что все сюжетные линии в фильме вроде бы завязаны, все сошлись и помирились, последний кадр — старинный семейный дом в окружении башенных кранов. Парка больше нет. Я восхищённый поклонник Чехова. В конце пьесы «Вишнёвый сад» слышны удары топоров дровосеков — сад срубают. Сада больше нет. Семейный дом с садом моего отца, от истории которого я отталкивался, снимая «Образцовые семьи», тоже ждала такая судьба. В моём последнем фильме что-то остаётся от старой Франции, но краны уже стоят. 

Место проведения интервью: отель «Метрополь».