Алексей Федорченко: «Моей задачей было сделать кино, избегая штампов и референсов»

В конкурсную программу XXVI Открытого Российского кинофестиваля «Кинотавр» (7-14 июня 2015) вошел фильм Алексея Федорченко «Ангелы революции», мировая премьера которого состоялась в рамках 9-го Римского международного кинофестиваля (самого режиссера наградили специальным призом «Марк Аврелий будущего» / «Marc’Aurelio of the Future»). Специально для ПрофиСинема, многолетнего информационного партнера «Кинотавра», Алексей рассказал о создании ленты, целях, которые он преследовал при реализации проекта, Казымском восстании и многом другом.

Фаина Фардо:
Как у вас возникла идея снять кино на эту тематику? Что именно дало толчок к развитию событий, после которого вы для себя точно решили, что обязательно сделаете этот фильм?

Алексей Федорченко:
Сразу же, как только я узнал о Казымском восстании. Я был в 2005 году с фильмом «Первые на Луне» на своем первом фестивале  - «Дух огня» в Ханты-Мансийске. Сидел в чуме хантыйской семьи, мы целый день ели строганину и разговаривали. Случайно они рассказали об этой истории – в восстании участвовали их деды. Для меня это была новость – восстание хантов, под руководством шаманов, против советской власти. У нас-то этой информации не было вообще. Я сразу же побежал в музей краеведения Ханты-Мансийска и просидел там несколько дней. Собрал все материалы, которые только смог найти, и вернулся с фестиваля с 20-килограммовым чемоданом литературы, после чего стал ее изучать.

Фаина Фардо:
Вы хотели донести до зрителя определенную мысль? Или важнее было самому разобраться в каких-то вещах, которые вас волновали?

Алексей Федорченко:
Я работаю потому, что мне интересно. Это не кокетство. Если мне интересна история,  я копаю вглубь, начинаю ее изучать. Я изучил 400 биографий советских художников-авангардистов. Из этих судеб я и конструировал судьбы своих героев. Каждый персонаж – собирательный образ, сплав из черт реальных людей. Пять человек приехали к хантам и погибли, потому что их принесли в жертву, - это исторический факт. Это называлось Большая самоедская война. На самом деле в ней погибло с одной стороны – человек 10, и с другой – человек 5, вот и вся война. Но для этого народа, которых от Казыма до Ямала – 1500-2000 человек, это огромное историческое событие, причем очень неприятное. Они очень неохотно о нем рассказывают. Так, в Казыме в музее нет никаких сведений о Казымском восстании.

Фаина Фардо:
Вы выступаете режиссером, продюсером, сценаристом, но оказалось, это еще не все. Внимательно изучив финальные титры фильма, я обнаружила, что вы еще и один из художников-постановщиков. Просто человек-оркестр! Скажите, что толкает вас на то, чтобы совмещать на проекте сразу несколько функций?

Алексей Федорченко:
Я должен контролировать весь процесс целиком. Конечно, я приветствую людей, которые могут взять на себя один из сегментов работы, но редко бывает так, что при этом я остаюсь удовлетворен результатом. И даже оператору сразу говорю, что я утверждаю каждый кадр. Операторы сначала напрягаются, но финальный результат нравится всем. Что касается художника-постановщика, это его работа – это половина успеха. В этот раз я не нашел подходящего художника. Работа предстояла сложная, и я понял, что легче сделать все самому, чем объяснить другому, как это сделать. Но это не значит, что на следующем проекте я поступлю так же. Напротив, буду очень рад найти человека, которому смогу передать этот участок работы и который будет знать, что именно нужно делать. До сих пор мне везло с художниками.

Фаина Фардо:
Компания «29 февраля» снимала фильм совместно с «Красной стрелой». В чем заключалась суть вашего сотрудничества?

Алексей Федорченко:
Это уже не первый опыт совместной работы. Продюсер Леонид Лебедев из «Красной стрелы» подключился к нам на финальном этапе, когда наши деньги закончились, и помог с завершением картины.

Фаина Фардо:
Международными продажами занимается компания Antipode Sales. Есть ли уже результаты? Какие территории интересуются вашим фильмом?

Алексей Федорченко:
В настоящий момент активно ведутся переговоры, но каких-то существенных результатов пока нет. Интерес к картине высокий, но говорить об этом сейчас пока рано.

Фаина Фардо:
У вас складываются интересные отношения с Италией – два ваших фильма участвовали в Венецианском фестивале, два – в конкурсе Римского смотра. В каких еще странах тепло принимают ваши работы?

Алексей Федорченко:
Так складывается, что есть три страны, где с особым интересом смотрят мои фильмы: Италия, Франция и Америка. Можно сказать, что мой зритель живет именно там. Почему так получается, для меня загадка, я не пытался анализировать причины. Может быть, дело в том, что там живет самый продвинутый зритель. Например, во время фестиваля в Сан-Франциско ко мне подошла женщина, и сказала, что она видела все мои работы, в том числе документальные, которых даже в интернете нет. Это так приятно, когда встречаешь такого зрителя, это вдохновляет на дальнейшую работу.

Фаина Фардо:
Когда я смотрела «Ангелов революции», то поймала себя на мысли, что не могу их ни с чем соотнести. У этого фильма словно нет референсов и аналогий. У вас были в голове какие-то ориентиры, когда вы взялись за реализацию этого проекта?

Алексей Федорченко:
Нет, все было как раз наоборот. Моей задачей было сделать кино, избегая штампов и референсов. Есть две темы, заштампованных донельзя в кино. Первый – это изображение Революции – по улице идет караул со штыками и красными транспарантами. В каждом фильме – набор одних и тех же кадров. Это набило оскомину. Второй пласт – это демонстрации культуры северных народов. В каждом фильме о севере мы неизменно видим чум, шамана с бубном, или как арканят оленя, иногда еще показывают, как едят его печень (честно говоря, у нас без поедания оленьей печени тоже не обошлось, но это было за кадром). Я сразу решил, что этого всего надо избегать. Зачем шамана привязывать к бубну? Да, бубен красив, но на нем свет клином не сошелся. Кроме бубна, у шамана много других прекрасных  ритуалов. Шаман камлает на топоре, камлает в темном чуме, целуется с духами, а кинематографисты раз за разом вручают ему в руки бубен. Сколько ж можно смотреть на одно и то же? Я всеми силами старался избегать штампов. Думаю, что поставленной задачи я достиг.

Фаина Фардо:
Мне кажется, у вас все получилось как раз наоборот – вместо штампов присутствуют антиштампы, т.е. вы показываете ситуации, которые заведомо невозможно представить в реальности. Например, почти что купеческое чаепитие с самоваром, на снегу, а на заднем плане вышагивают красноармейцы. Вы совмещаете, казалось бы, несочетаемое, из чего рождаются новые смыслы. Или взять летающих собак у авангардистов,  с одной стороны, и кошек – у хантов. Очень интересное противопоставление.

Алексей Федорченко:
Надо же, я не думал о том, чтобы их противопоставить.  Это случайно получилось.

Фаина Фардо:
Мне кажется, вы уже неосознанно генерируете подобного рода метафоры и сравнения, даже не задумываясь об этом. А получилось в итоге словно столкновение двух культур – новой, революционной советской, и традиционной хантыйской.

Алексей Федорченко:
Да, кошки – это очень круто. Казымская богиня иногда приходит в образе кошки, а Казымскую землю ханты называют Землей Кошачьего локотка. В это даже сложно поверить сначала, ведь в землях хантов кошки не водились. Пи этом они поклоняются кошке, как божеству. Как это произошло? Думаю, что когда зыряне приходили в Югру через Урал лет 200 назад, то с ними были кошки, поэтому это совсем новый культ. А раньше такого не было. Таково мое объяснение этому невероятному факту.

Фаина Фардо:
В фильме есть эпизод рождения первой советской девочки Югры. Скажите, ведь в финальном кадре появляется именно она?

Алексей Федорченко:
Да, это действительно она! Я считаю, что если бы я не нашел эту бабушку, то картины бы не было. Я уже начал снимать (а в сценарии, надо сказать, ее не было), и случайно спросил: «А жива ли та девочка?» И мне ответили, что да. Я остановил съемки, рванул на ее поиски. Она оказалась преподавательницей русского языка. Когда я начал с ней разговаривать, она очень стеснялась, очень тяжело шла на контакт. И тогда я предложил ей спеть. Я думал, что она споет что-то национальное, но случилось так, что она запела Песню о тревожной молодости Пахмутовой! Именно тогда я понял – кино у меня есть. Для меня это было неожиданно. Песней она подвела итог истории, поставив в ней точку.

Фаина Фардо:
Если я не ошибаюсь, снимали вы именно в тех местах.

Алексей Федорченко:
Так и есть. Я специально снимал в Казыме, на территории Казымской культбазы. Там сохранилась изба того времени, которую мы использовали в качестве одной из локаций. Говорят, именно туда сложили трупы авангардистов, когда нашли, и они оттаивали там, прежде чем их захоронили. Для меня это было очень важно. Так вот, в местном музее, где нет ни слова о восстании (это музей хантыйского быта), я сделал уголок – оставил свои декорации к фильму. Надеюсь, это вырастет со временем в музей, который будет напоминать о восстании, ведь это яркое и интересное событие, о котором должны знать.

Фаина Фардо:
Несколько лет назад был снят фильм на эту тему.

Алексей Федорченко:
Да, это был фильм о Казымском восстании по книге Еремея Айпина «Богоматерь в кровавых снегах», который вышел под названием «Кровавый снег. Сага о хантах». Когда я начал работать над своей картиной, он уже снимался. Но та картина получилась крайне неудачной, поэтому я не боялся конкуренции. Народ в России не знает об этом событии, хотя информация о Казымском восстании уже имеется. Сейчас будут знать.

Фаина Фардо:
Вы довольны проделанной работой? Как вы сами оцениваете «Ангелов революции»?

Алексей Федорченко:
Мне нравится картина. Она получилась ни на что не похожей. Уже после завершения работы я искал какие-то аналоги. С одной стороны, аналогом можно считать советский авангардистский театр, с другой, мансийский кукольный театр, который, кстати говоря, к настоящему моменту перестал существовать. Мы снимали 15 лет назад документальный фильм про манси. Главным героем был слепой манси Николай Онямов, который ходит по лесу и учит племянника жить в тайге: охотиться, ставить ловушки, и т.д. При этом он своими руками изготавливал кукол. Я об этом до начала работы над проектом ничего не знал, и так мне они понравились, что я купил у него эти игрушки. Вскоре он умер. Когда я уже занимался «Ангелами революции», я вспомнил про этих кукол и не нашел никого, кто бы ими продолжал заниматься. Этот театр пропал буквально у меня на глазах – больше такие куклы никто не делает. А мы не дали ему пропасть, восстановили его, сделали реконструкцию, и этот театр стал своего рода продолжением культурной традиции, и в какой-то степени – референсом для фильма.

Фаина Фардо:
У вас получился удивительный, в чем-то парадоксальный фильм. Итальянские журналисты на кинофестивале в Риме говорили, что он типично русский, но он стоит особняком даже среди российских картин. Чего стоит один терменвокс! Если не знать, что это за инструмент, то сцена игры на нем может показаться совершенно магической. И таких примеров много.    
    
Алексей Федорченко:
Да, терменвокс – это нечто потрясающее! Он появился как раз в 1919 году. Я хотел сделать прототипом одного из героев Термена, но решил его сразу убить. Вообще очень любопытно, что в 1917-1919 годах появилось сразу несколько удивительных электрических инструментов. Они просто фантастические! Кроме терменвокса, был еще светомузыкальный инструмент, который выдавал около трех тысяч оттенков цвета. Как удивительно работали мозги у людей, такой был рывок! После Серебряного века советский авангард подхватил это, люди мыслили совсем иными масштабами – планетарными! Помните, как в начале картины герой рассказывает о Симфонии гудков? Это текст композитора Геннадия Авраамова. Он написал музыку, инструментами для которой выступали фабрики, пароходы, паровозы, авиасирены, пушки, многотысячные хоры! Все это звучало, а он дирижировал целым городом!  А еще он думал о музыке для страны и для всей планеты! Вот кто сейчас мыслит такими категориями? Никто. А тогда  люди были межпланетного сознания.  

Фаина Фардо:
Что для вас значит участие в Кинотавре?

Алексей Федорченко:
Моя дружба с Кинотавром началась в 2005 году, десять лет назад. Тогда я получил приз за лучший дебют. Сейчас я  почти самый старый участник конкурса. Прошло 10 лет — целая жизнь. И фактически все свои фильмы я показываю сначала здесь — в Сочи. Это традиция и она мне нравится.

Фаина Фардо:
Важны ли для вас призы, или успех картины вы измеряете другими категориями?

Алексей Федорченко:
И успех и призы, конечно, приятны и полезны, но, главное, чтобы фильм нравился тебе и твоим друзьям. Я в последнее время очень не люблю конкурсы и церемонии награждения — как можно сравнивать разные фильмы друг с другом?! Что лучше и прекраснее — черепаха или лось, ивовый лист или Фудзи?