Карен Шахназаров: «Должно быть четкое понимание, какой кинематограф в нашей стране стоит развивать»

14 августа 2013 года в Выборге завершился фестиваль «Окно в Европу». Приза за лучший игровой фильм конкурса «Осенние премьеры» достался картине Ларисы Садиловой «Она», сопродюсером которого выступил глава «Мосфильма» Карен Шахназаров. Главный редактор портала ПрофиСинема Нина Ромодановская поговорила с Кареном Георгиевичем об участии «Мосфильма» в продюсировании российских картин, цифровизации отрасли и том, как донести отечественные ленты до зрителя.

На самом деле мы участвуем в производстве многих картин – порядка десяти в год. Можно вспомнить «Перемирие» Светланы Проскуриной, «Пассажирку» Станислава Говорухина, «Звезду» Николая Лебедева. Входим в проекты мы, в основном, мощностями, но иногда помогаем и в финансировании: только что мы полностью профинансировали дипломную работу студентки Абдрашитова – Ольги Ангеловой.

Для больших студий инвестировать в кино рискованно – например, итальянская «Чинечитта» не участвует в фильмах даже мощностями. Если студия входит в крупный кинохолдинг, то обычно там есть отдельное подразделение, занимающееся продюсированием. Сами же студии этим практически не занимаются – такова общемировая практика.

Когда у нас говорят, что та или иная студия продюсирует фильм, обычно подразумевается, что она получила на эту картину деньги от государства. А «Мосфильм» все делает на свои. Я много раз предлагал Минкульту поставить процесс на поток: давать студии государственную поддержку на производство фильмов при условии, что мы обязуемся вложить не менее 50% бюджета. Это было бы выгодно и «Мосфильму», и кинематографистам, и государству, и всему российскому кино, потому что за счет этого можно было бы увеличить количество выпускаемых картин. Однако, к сожалению, отклика мое предложение не получило. Может быть, теперь, с приходом нового руководства, это изменится.

Не все, потому что мы ставим условие – в случае участия просим телевизионные права. Это достаточно выгодная стратегия: даже если мы ничего не выигрываем, то уж по крайней мере не проигрываем, поскольку продать новую картину на ТВ получается почти всегда. У «Мосфильма» при работе с телевидением больше возможностей – у нас ведь есть пакеты старых картин, и каналы с нами разговаривают по-другому, нежели с авторами фильмов. Хотя сейчас телевидение стало в принципе брать гораздо меньше кино.

Вообще-то пока не очень. Например, я не раз говорил, что тайные голосования экспертных советов – порочная практика, при которой никто ни за что не отвечает: необходимо вернуться к институту редакторов, который очень многое в индустрии мобилизует и изменит. Кино — субъективно и во всем мире зависит от людей, которые принимают решения. В Голливуде, который у нас очень любят приводить в пример, решения принимают именно редакторы. Однако многие кинематографисты не хотят возвращения института редакторов, потому что при таком раскладе им придется дорабатывать и править сценарии. Возникает конфликт интересов.

Пока нет... В той сфере, за которую я отвечаю, я сам принимаю решения и ответственен за их реализацию. Мы сделали из «Мосфильма» первоклассную рабочую студию, которая существует самостоятельно, без поддержки государства. Сейчас, правда, остро стоит вопрос оцифровки – это очень дорогостоящий процесс и без государственных денег мы не справимся. Недавно я узнал, что созрела идея построить за 14 млрд. рублей новый киноцентр специально для оцифровки. Зачем?! У нас на «Мосфильме» и у Государственного фильмофонда в Белых Столбах уже есть для этого все технологии! Дайте нам в десять раз меньше, и мы наймем и обучим людей, нарастим мощность и сможем оцифровывать по двадцать картин в месяц.

«Мосфильм» модернизирован, мы абсолютно подготовлены к цифровизации. Другое дело, что цифровая технология принципиально меняет подход к кино. Крупные студии были построены под работу с пленкой. Например, пленка менее светочувствительна, поэтому требовалось больше декораций и павильонных съемок. Вместе с пленкой уходит потребность в кодировании Dolby. Профессиональный монтаж теперь можно делать в очень маленьких студиях. С переходом на цифру придется закрывать многие лаборатории. Так что основная задача сейчас – это найти в новой системе координат место для больших студий. На данный момент у меня нет готового решения этой проблемы. Пока очевидно лишь, что студии будут больше работать на нужды телевидения.

Да, они пытаются внедрить гибридную технологию Atmos, но не факт, что им удастся продвинуть ее на рынок. И если они не найдут новую нишу, то, наверное, у них будут проблемы.

Большинство фильмов делается в цифре, хотя есть и исключения – например, Станислав Говорухин свой последний фильм снял на пленку. Вообще парадоксальным образом сейчас опять стали востребованы пленочные камеры – может, это связано с чисто экономической выгодой, поскольку они сильно подешевели. На самом деле, никто не знает, что будет. Возможно, пленка вернется как винил – в качестве экзотического носителя – хотя в кино возродить устаревший формат очень сложно, ведь это вопрос технологий и специалистов. Разве что будет работать одна пленочная лаборатория на весь мир. Студиям держать лабораторию ради пары картин нерентабельно, нужен поток.

А почему нет? Конечно, у нас в стране ко Второй Мировой особое отношение, ведь она стала одним из самых важных событий российской истории. Однако надо понимать, что время идет, и для моих детей Вторая Мировая столь же далека, как для меня – Первая Мировая. Настоящему художнику вообще не обязательно быть непосредственным участником событий – он обладает интуицией, которая позволяет ему видеть вещи, быть может, даже вернее, чем свидетелю происшедшего. В конце концов, лучший роман о войне 1812 года был написан Толстым! То есть все зависит от таланта. Я против того, чтобы что-то запрещать. Иначе, следуя данной логике, нельзя снимать кино про гладиаторов, потому что сам ты гладиатором не был.

Да нет. Хотя лично я 3D не очень понимаю и смотреть фильмы через стерео-очки не люблю. Но это общая тенденция: кинотеатральное кино превращается в аттракцион. Посмотрите на американский репертуар: то, что показывают в кинотеатрах – это картины для пятнадцатилетних подростков, а кино посерьезнее все больше уходит на телевидение и в интернет. Мы, кстати, тоже стараемся идти в ногу со временем. У нас более 600 картин на ютюбе, все совершенно бесплатно.

Этот процесс не остановить. Беда в том, что в ситуации, когда в кинотеатрах остался один «энтертейнмент», шансы российского кино стали совсем призрачные – с нашими-то бюджетами.

Да, я считаю, что должно быть четкое понимание, какой кинематограф в нашей стране стоит развивать. Исходя из этого понимания, нужно либо вовсе не браться за тот или иной проект, либо вкладываться по-серьезному. Может, государству надо, например, перестать финансировать блокбастеры. Ну или, по крайней мере, уменьшить их число. Совсем не делать блокбастеры тоже нельзя – технология теряется. Это как с космическими программами: дохода они не приносят, но поддерживать их необходимо.

Думаю, в этом есть своя логика. Деньги тратятся, а отдача мизерная. Говорят, сейчас российское кино занимает 17% рынка, но я в это не верю – дай бог, если 5%. Посмотрите – все лето ни одной российской картины! Словом, у нас киноиндустрия настолько незрелая, что ставить вопрос об увеличении финансирования бессмысленно.

Я считаю, что необходимо вернуться к формату Госкино, чтобы существовал единый национальный центр, определяющий стратегию индустрии, госты, как и по каким признакам поддерживать фильмы, каким образом продвигать их в прокате. Продвижение – очень важный вопрос. Может, необходимо выставлять против американского кино пакеты фильмов, может, нужно бить его ценами. У меня был удивительный опыт с «Любовью в СССР» – монтажным вариантом «Исчезнувшей империи» – картина шла в кинотеатрах по цене порядка 100 рублей и собирала полные залы.

Конечно! В провинции семья не может себе позволить поход в кинотеатр, когда один билет стоит 400 рублей, а если цена будет 50-100 рублей – сможет. Нужно дотировать билеты, и этим вопросом тоже должен заниматься национальный центр.

Воспитать надо! Когда я только начинал работать, во главе Госкино стояли такие люди, как партийный функционер Филипп Ермаш, бывший партизан Борис Павленок, киновед Армен Медведев. Изначально они не были специалистами, но адаптировались и в результате стали выдающимися руководителями. Какое тогда было кино! И Леонид Гайдай, и Андрей Тарковский, и Василий Шукшин, и Эмиль Лотяну, и Элем Климов, и Лариса Шепитько... Я уверен, что и сейчас люди найдутся, когда понадобится.