Кинотавр 2012. Режиссеры Александр Касаткин и Наталья Назарова: Дочернее предприятие

С 3 по 12 июня 2012 года в г.Сочи проходит 23 открытый российский фестиваль «Кинотавр». В конкурсную программу вошли 15 картин. Предлагаем вашему вниманию интервью с создателями одной из конкурсных лент киносмотра – фильма «Дочь» – режиссерами Александром Касаткиным и Натальей Назаровой. Они рассказывают об опыте совместной работы, жанровой специфике картины и другом.

Корреспондент:
Вы раньше сотрудничали друг с другом как режиссер и сценарист. Почему в этот раз решили снимать картины вместе?

Александр Касаткин:
Мы действительно с Наташей давно и плотно работаем. Но Наташа хотела попробовать себя в режиссуре и даже однажды спросила меня: «Может, мне сериал снять?» Поскольку я достаточно активный участник сериального производства, то знаю, что это такое. Наташа — очень талантливый человек, и если она сразу же попадет в это производство, то велика вероятность, что мы потеряем хорошего режиссера, а она, человек с сильным потенциалом, потеряет к этой профессии интерес. У Наташи был сценарий, и я предложил ей снять его вместе. Так как мы смотрим одинаковыми глазами на мир и сходимся во мнении на 99%, то и решили пробовать.

Наталья Назарова:
На самом деле, Саша обошелся бы и без меня. Этот сценарий я написала для себя и хотела запуститься с дебютом. Но найти продюсера оказалось нелегко — многие не хотели связываться с дебютантом, боялись рисковать. Сценарий лежал. Саша — человек опытный, поэтому я поняла, что дебютировать в соавторстве с ним будет гораздо легче. И продюсеры будут меньше рисковать.

Корреспондент:
Как Вам в шкуре режиссера, Наталья?

Наталья Назарова:
Интересно, но тяжело.

Корреспондент:
Хочется продолжать?

Наталья Назарова:
Удовольствия все-таки больше, чем неприятностей. Приятно видеть на большом экране картину, снятую тобой. Кроме того, у меня есть и своя корысть в этом: я преподаю на актерском факультете ГИТИСа, и мне ужасно хочется снимать своих учеников. Раньше я многие сценарии писала для своих студентов, но их не утверждали.

Корреспондент:
Да, у Вас много историй, героинями которых становятся девушки-подростки. «Слушая тишину», «Компенсация»…

Наталья Назарова:
Может, это потому что я юная девушка в душе? (Смеется.) На самом деле я пишу о подростках, потому что очень хорошо их чувствую. Мне близок этот возраст, его максимализм, поэтому и характеры у меня во многих фильмах, и герои-максималисты — люди, которым нужно или все или ничего, они черные или белые. Хотя по жизни люди далеко не такие однозначные, но пишется про таких. Так вышло, что в фильме «Дочь» снялись сразу три моих ученика. И для меня это большое счастье. Утверждали на роли мы их вдвоем с Сашей.

Александр Касаткин:
Кастинг мы на всякий случай провели, но изначально не было сомнений, что выбрали ребят правильно. Например, на роль героя-мальчика нам нужен был человек верующий. Просто актер, без веры, такого сыграть не сумеет. И актер Игорь Мазепа — человек с верой внутри. Я Наташиных учеников хорошо знаю, бывал на их спектаклях. Ребята очень глубокие, уже сработавшиеся друг с другом, а это же очень важно.

Корреспондент:
Как вам работалось вдвоем?

Александр Касаткин:
Очень комфортно. Мы в самом начале договорились, как будем решать спорные ситуации. Я сказал: «Если у нас возникнут разногласия по какой-либо сцене, то каждый из нас снимет ее по-своему, а потом на монтаже посмотрим и решим, какой вариант лучше». Но, слава богу, ни разу не было повода так делать.

Корреспондент:
Или вас просто бюджет сдерживал? Можно сколько угодно вариантов пробовать, но есть же деньги?

Александр Касаткин:
Скорее сдерживал тайминг — снимали в сжатые сроки, были затянуты в производственные пружины. И на моем веку иначе не было, кроме того, я считаю, что именно производственный стресс делает результат лучше. У нас вообще огромное количество дебютантов работало на съемках фильма, человек 15. Среди актеров-дебютантов известный фотограф Володя Мишуков, который в свое время оканчивал ГИТИС. Опытных артистов, вроде Маши Звонаревой, в картине всего пара человек. Остальные — жители близлежащих городов, которых мы брали на эпизоды. Причем массовку приходилось нередко собирать прямо на площадке. Мне, например, однажды привели ребят на эпизодические роли бандитов. И я понимаю, что они не подходят, надо искать еще кого-то. Неподалеку стояли какие-то реальные местные пацаны, я к ним подошел, говорю: «Пойдемте в кино сниматься?» И вот они снялись в том виде, в каком были, со своей же лексикой. «Вали отсюда, пока ветер без камней» — это их дворовые фразы, рожденные на съемке.

Корреспондент:
Наталья написала историю, которая ей близка. Чем эта история зацепила Вас, Александр?

Александр Касаткин:
Повторюсь, что мы с Наташей близки по мироощущению. Мне нравится с ней работать, потому что ее драматургия наполнена бешеным количеством смысла. Нас объединило то, что этот фильм — о стойкости человека в вере и без веры. В данном случае наша с Наташей задача была — втянуть зрителя в мыслительный процесс и в волну сопереживания тому, что происходит.

Корреспондент:
У вас с одной стороны триллер про маньяка-убийцу, с другой — семейная психологическая драма. Зачем нужно такое жанровое смешение?

Наталья Назарова:
Я люблю работать на стыке жанров, трагикомедию обожаю. Потому что это очень похоже на жизнь, она тоже поворачивает неожиданно и круто. А чистота жанра убивает объем. У нас получилась все-таки больше драма под соусом триллера.

Александр Касаткин:
Триллер здесь — скорее, жанр сценария. На съемках же мы пытались как можно дальше от него уходить, даже на постпродакшене многое переделывали, чтобы уйти от жанра. Хотели сделать что-то близкое к Брессону или неореалистам.

Корреспондент:
И совсем не хотелось сделать историю про маньяка более страшной?

Александр Касаткин:
Страх должен быть не в том, что где-то поблизости ходит смерть, страх должен быть по поводу происходящего вообще. На убийце мы не делали акцент.

Наталья Назарова:
У нас были варианты сделать историю с маньяком более жестокой, но когда мы поняли, что уходим в какую-то патологию, то стало скучно. И потом, зло в чистом виде — неинтересно. Зло — это зло, черная краска. А вот когда есть зло с некой примесью добра — это гораздо объемнее. В нашем фильме есть незримый персонаж — Бог. Он героев сталкивает, проверяет на прочность и верность.

Корреспондент:
Почему религиозная составляющая была для вас так важна?

Наталья Назарова:
Человек перед Богом мне очень интересен. В фильме герой­ священник говорит, что «Бог не сентиментален, он может повернуться к тебе самой ужасной стороной, и ты должен это принять».

Александр Касаткин:
А я вообще наблюдаю распад и деструкцию, которые остались в нашем обществе еще с постреволюционных времен. А вера — это ведь мощнейший стержень, заставляющий людей быть ближе друг к другу.

Корреспондент:
У вас есть по-настоящему страшный момент, когда окружающие начинают травить девочку. Вы такое где-то наблюдали?

Наталья Назарова:
Это выдумка, но все равно все взято из жизни.

Александр Касаткин:
Мне что-то подобное приходилось наблюдать во время учебы в школе, которая находилась на не очень благополучной московской окраине.

Корреспондент:
А у вас есть ощущение, что фильм все-таки больше телевизионный?

Наталья Назарова:
Возможно, это ощущение возникает от того, что мы пытались добиться максимальной естественности и от актерской игры, и он манеры съемки.

Александр Касаткин:
Даже если фильм и кажется телевизионным, то я грешу на свой опыт. (Смеется.) Но не вижу в этом ничего плохого. Мы хотели сделать это все в такой стилистике присутствия зрителя и подглядывания за героями, поэтому с оператором Андреем Найденовым выбрали манеру съемки. Мы решили все снимать с плеча, на штатив камера не ставилась ни разу. Ни монохода, ни рельсов, ни стэдикамов. Отсняли материала больше, чем нужно, на полчаса, и пришлось сокращать, ужимать.

Корреспондент:
Больше всего пострадала работа Марии Звонаревой?

Александр Касаткин:
Именно. Жалко, там очень вкусные эпизоды были отсняты. Но мы поняли, что история начинает рассеиваться. К тому же, у нас «перехрон» был, и мы решили пожертвовать Машиным персонажем в большей степени.

Корреспондент:
Многие относятся к своим картинам, как к детям, отсюда нежелание участвовать в конкурсе. А у вас к фильму «Дочь» такие же чувства?

Александр Касаткин:
Как раз наоборот. В конкурсе собраны довольно сильные картины, я очень рад участвовать там вместе с Пашей Костомаровым, с которыми снимал свою курсовую работу во ВГИКе. С Мизгиревым, творчество которого мне очень нравится. У нас кино тоже довольно жесткое по сюжету, но мы хотели тем самым заставить зрителя переживать, уйти из зала неравнодушным, с болью в сердце. Но совсем не хочется, чтобы зритель решил, что все так плохо, что надо срочно купить билет на поезд и уехать куда­-нибудь, лишь бы подальше. Хочется, чтобы он понял, что в картине немало светлого, а главное — там есть надежда.