Андрей Стемпковский: «Большинство людей, способных понимать сложное, философичное кино, вообще не ходит в кинозалы»

17 марта 2011 года в ограниченный российский прокат выходит драма Андрея Стемпковского «Обратное движение» - одна из самых заметных отечественных лент прошедшего киносезона. Приз за сценарий на «Кинотавре», внимание зарубежных фестивалей и поощрение в различных номинациях – все это позволяет говорить о ярком и полноценном дебюте в нашем кино талантливого режиссера. Накануне премьеры мы побеседовали с Андреем о создании и прокатных перспективах этой непростой киноленты для непростого зрителя.

Корреспондент:
После вашей видеоработы «Лесополоса», тяготеющей к жанровому кино, кинокартина «Обратное движение» стала большим авторским откровением. На каком этапе вы подключились к проекту? Отбирали ли актеров?

Андрей Стемпковский:
Этот проект я делал целиком, от начала и до конца. Вся творческая группа, и, конечно, актёры, отбирались мной самостоятельно. Раньше всех остальных я пригласил в проект оператора Заура Болотаева, с ним мы детально разработали концепцию изображения. Он очень хорошо пластически реализовал моё авторское видение фильма. Уже потом последовала работа с раскадровкой, общение с художником-постановщиком, и, наконец, кастинг, который, без преувеличения, был весьма трудоёмким. Вообще, работа с актерами – это едва ли не важнейшая часть режиссёрской профессии. Притом весьма сложная часть. Тем более что мне важно было отобрать актёров не просто талантливых, но способных работать в манере, нетипичной для российского кино. И я рад, что актеры прекрасно справились с поставленной задачей, их работа была высоко оценена публикой, а Ольга Демидова получила «Белого слона» за лучшую главную женскую роль.

Корреспондент:
Вы также значитесь и в авторах сценария. Какие драматургические моменты оказались для вас принципиальными, и какие изменения вы внесли в первоначальный вариант?

Андрей Стемпковский:
Прежде всего, я убрал из сценария некую присутствовавшую в первоначальном варианте назидательность, а также избыток социальности. Я привел сценарий, который можно было реализовать самыми разными способами, к состоянию минимализма, заключил в него авторское высказывание, которого не было в предложенном мне тексте. Помимо прочего, я поставил перед собой задачу сделать кино, обладающее особой атмосферой, при этом не отходя от реальных фактур – мы снимали большинство сцен в реально существующих объектах, лишь слегка «дорабатывая» их. Исходя из этих задач, следовало менять сценарий, благо это условие я первоначально оговорил с продюсерами. В итоге у меня получилось совсем другое кино, нежели то, которое было заявлено в изначальном варианте.

Корреспондент:
Как возникла ключевая идея режиссерского решения - показывать на экране только последствия событий, а не сами события? Вдохновили ли вас какие-то примеры, или наоборот, хотелось сделать что-то новое?

Андрей Стемпковский:
У меня, безусловно, много учителей в кино. Изо всех посмотренных фильмов – а это немалое количество – я что-то почерпнул, что-то понял и внутри самого себя. Решение работать таким образом – когда принципиально показываешь последствия, состояния, вызванные событиями, а не сами события – пришло в самом начале работы, и соответствующим образом был переписан сценарий. Я отказался от музыки, оставив только атмосферу и звуки жизни, и ещё у меня, если вы заметили, очень мало крупных планов в кино.

Корреспондент:
В фильме действительно очень мало крупных планов и почти нет музыки. Вы намеренно лишили себя самых сильных на сегодня средств кинематографической выразительности. В чем причина такого решения?

Андрей Стемпковский:
Можно сказать, что это концептуальный ход – убрать из фильма все спецэффекты, все средства агрессивного воздействия на зрителя, а оставить чистую магию кинематографичности мира. В этом состоянии, мне кажется, история способна создать мощную внутреннюю экспрессию, которая копится, не сбрасывается на мелкие промежуточные аттракционы, в результате чего зритель масштабнее воспринимает трагедию, становится способным к глубинному переживанию чистого события, очищенного от пояснительной, текстовой шелухи. Малое количество крупных планов дает свободу глазу – я не тыкаю зрителя носом, не тащу его за уши в нужном мне направлении, а предлагаю поработать его душе.

Корреспондент:
У картины "Обратное движение" успешная фестивальная судьба. Насколько вы (как и режиссер и продюсер) принимали участие в организации этого процесса?

Андрей Стемпковский:
Ну, организацией процесса не режиссёр занимается. У меня есть замечательный организатор и международный продюсер – Ольга Гурова. Это её заслуга. Она, может, пока не столь опытный и влиятельный человек, как другие российские продюсеры, зато энергично и с искренним увлечением делает своё дело. А режиссёр – он просто ездит с фильмом по разным странам, по разным фестивалям. Это необходимо, и приходится на это тратить достаточно много времени – для первого фильма это важно.

Корреспондент:
Вообще, насколько вам важна оценка зарубежной или российской критики, которая, к слову, уже сравнивает вас с Брессоном, Ким-Ки-Дуком и братьями Дарденн? Или ваша первоначальная цель - это внимание обычного кинозрителя, до которого сегодня очень трудно достучаться?

Андрей Стемпковский:
Всё важно – и зритель, и критик. Я бы вообще не хотел разделять их. Критик – это, по сути, идеальный зритель: с отточенными чувствами, хорошим вкусом и искренней любовью к кинематографу. И мнение критика мне, безусловно, очень важно. Что касается аудитории в целом - пока могу сказать, что фильм видела в основном фестивальная публика, а она несколько отличается от обычного зрителя. Обычный зритель увидит фильм в марте, когда он выйдет в кинотеатральный прокат.

Корреспондент:
На ваш взгляд, какой он - современный российский зритель? И какая часть от общего числа публики готова воспринять ваш фильм адекватно, понять его?

Андрей Стемпковский:
К сожалению, в России сейчас сильно расстроены взаимоотношения кино и публики. Большинство людей, способных понимать сложное, философичное кино, вообще не ходит в кинозалы. Прокат авторского кино практически на нуле. Обычная же публика закормлена развлекательным продуктом, преимущественно голливудским, среди которого время от времени мелькают российские коммерческие фильмы, как бледные отражения мейнстримных достижений американской киноиндустрии, вызывающие попеременно чувство жалости или неловкости за их создателей. То есть ситуация такова, что опыта и культуры создания хорошего коммерческого кино у нас нет, а кино авторское не востребовано аудиторией, обосновавшейся в мультиплексах.

Корреспондент:
Да, но вот, например, "Овсянкам" Алексея Федорченко удалось собрать приличную аудиторию в кинозалах, несмотря на сложность кинематографического языка. Значит и авторское кино в России не обречено на кинотеатральное вымирание? По вашему мнению, дело заключается тут в конкретном фильме, или в особенностях рекламной кампании?

Андрей Стемпковский:
«Овсянки» - тот редкий пример, когда камерное авторское кино собрало более-менее многочисленную аудиторию. В этом заслуга, прежде всего, продюсеров картины, которые смогли обеспечить как её достойную премьеру на одном из важнейших в мире, Венецианском кинофестивале, так и своевременную кампанию по продвижению. При других обстоятельствах, этот фильм имел бы крайне неопределённую прокатную судьбу. Хорошо, что такие исключения из общих правил существуют, и приводят зрителя в залы на серьёзное кино, не позволяют забыть о нём.

Корреспондент:
Вы планируете в дальнейшем двигаться в том же, фестивальном направлении, или ваша следующая картина может быть такой же честной, как "Обратное движение", но решенной в более жанровом ключе?

Андрей Стемпковский:
Вообще-то хотелось бы сочетать в дальнейшей практике работу как с авторским, так и с жанровым кинематографом. Правда в том, что я всегда очень любил жанровое кино и хотел бы в нём работать. Вопрос – каков уровень этой работы. Не стоит забывать, что Хичкок, Кубрик, Коппола, Скорсезе – вообще-то жанровые режиссеры. К сожалению, в нашей стране сделать хороший жанровый фильм – это сверхсложная, требующая титанических усилий задача. Такие трудности связаны, как я уже много раз говорил, прежде всего, с отсутствием традиций жанрового кино, с отсутствием системы устоявшихся кинообразов и присущего жанрам киноязыка. Наши жанровые фильмы выглядят неумелыми копиями с голливудских, в силу бездумных попыток перенести на местную почву несвойственные нашей стране образы, ситуации, использовать фактуры, не поддающиеся адаптации. В этом случае возникают лишенные индивидуальности и национальной идентичности картины, которые вряд ли могут встать в ряд качественного развлекательного кино, которого нам так не хватает в наших кинотеатрах.

Корреспондент:
Удачи вам, и спасибо за талантливую работу.